Алексей Герасимов - Поэты

Подзащитный смеется, впервые за время беседы:

– Он повернулся ко мне спиной, чтобы драпануть, и тут я… сделал выпад.

– Отлично! – адвокат вскакивает со стула и хлопает в ладоши. – Браво!… Ваш оппонент, стало быть, отказался от продолжения поединка. Пожелал остановить конфликт. А вы, тем не менее, стали его преследовать. Это отягчает вашу вину!

– Я в пылу… не сдержался.

– Мда-с… Интересное дело! – адвокат, сцепив руки за спиной, подходит плотную к серой стене и, не мигая, рассматривает ее шершавую поверхность. – Очень интересное. Дуэль! Такое в моей практике впервые. Да и в мировой, скажем так, не часто… Как в 19-ом веке, у поэтов каких-нибудь…

– Так мы и есть поэты, – подзащитный скромно потупляет взор.

– Вы? С потерпевшим? Поэты? – адвокат возвращается к столу и шлепается на табуретку.

– Да. А что такого? И довольно известные, признанные… ну-у, в определенной среде… Публикуемся, нас читают. О нас даже критик Борман писал!!! Не слышали про такого? Очень авторитетный критик…

– Борман? Критик? Нет… Бормана-ресторатора знаю, а Бормана-критика, увы. Так значит, мой подзащитный, дуэлянт-бретер Андрей Синицын – известный поэт. И потерпевший, раненный в левую ягодицу, Артур Пучков – тоже известный поэт? Удивительно…

– Ну, понимаете, – подзащитный смущается, теребит рукава свитера, растягивает их до кончиков пальцев, а затем подтягивает до локтей, – известность поэта, это не то же самое, что известность кинозвезды. Поэт считается известным, если о нем знают человек двести… триста… и, в основном, это такие же поэты, как он… ну и критики… студенты-там-всякие-филологи.

– Понятно. И что же вы с вашим коллегой не поделили? Прекрасную музу?

– Нет.

– Нет? А из-за чего же еще могут дуэлировать молодые поэты-романтики?

– Просто мы поссорились. Хотя мы никогда особенно и не дружили. Не любил я этого Пучкова никогда… Хотя, кто ж его любит?.. Крысу эту… Вы б его видели!

– Еще увижу… Продолжайте.

– Я сейчас попытаюсь объяснить… Мне и самому надо разобраться во всем этом… Как-то так все завертелось в тот день… я завелся… все так нахлестнулось одно на другое…

– Я вас внимательно слушаю.

– Вобщем, Артур Пучков – стервоза еще та!

– Да, да, я уже понял, что вы его горячий поклонник. Его моральные качества мы обсудим в другой раз…

– Вобщем, – подзащитный глубоко вздыхает, – вобщем, в то утро я проснулся в отличном, приподнятом настроении…

***

Андрей Синицын просыпается. У него отличное, приподнятое настроение. Он улыбается, жмурится, потягивается, трет лицо, ерошит волосы, бодро вскакивает с кровати, отдергивает занавески, распахивает окно. За окном – теплое, солнечное утро, свежий ветер врывается в комнату. Андрей быстро напяливает джинсы и рубашку, и, радостно напевая: «Тореадор, смелее в бой!» – отправляется босиком на кухню.

На кухне, уставившись в одну точку, неподвижно сидит его любовница – мистическая поэтесса Алина Грингот. Алина держит в руке длинный мундштук с сигаретой; в пепельнице – гора окурков. Алина одета в черное платье с кружевами, ее пальцы украшают массивные антикварные перстни из черненого серебра. У Алины – высокая прическа, волосы выкрашены в ярко-красный цвет. Лицо Алины покрыто белилами, а брови, веки, губы и ресницы выкрашены черным.

– С добрым утром, любовь моя! – Андрей чмокает Алину в щеку, Алина в ответ недовольно морщится. – Ты опять не спала всю ночь? Елки, здесь же дышать нечем! – Андрей распахивает окно, Алина поеживается.

– Ну-у… чего ты, ягода моя! – Андрей наклоняется к Алине.

Алина раздраженно морщится, отстраняя Андрея рукой:

– Нельзя ли обойтись без банальностей?

– Что с тобой?

Алина не отвечая, затягивается, выпускает струю дыма в потолок, внимательно наблюдает, как рассеивается дым. Ее взгляд неподвижен, она смотрит, не моргая.

Алина сидит на троне в огромном зале средневекового замка. Она – герцогиня. На стенах закреплены горящие факелы, рядом с троном – стражники в доспехах. Музыканты играют заунывную мелодию, у подножия трона кривляется карлик-шут. Виночерпий наливает в бокал красного вина, герцогиня делает глоток и жестом подзывает к себе высокого рыцаря со шрамом на лице и с длинными светлыми кудрями. Герцогиня дает рыцарю отхлебнуть немного вина, затем протягивает ему руку для поцелуя. Рыцарь опускается на одно колено, целует руку и смотрит герцогине в глаза. Она треплет его по щеке и едва заметно, поощрительно улыбается. Виночерпий подливает ей в бокал вина, она делает глоток и жестом подзывает к себе следующего рыцаря – точную копию предыдущего. Она протягивает ему сначала бокал с вином, затем руку для поцелуя, затем треплет коленопреклоненного по щеке и поощрительно ему улыбается. Третий рыцарь – копия двух предыдущих, а в зале – множество ждущих своей очереди высоких рыцарей со шрамами на лицах и с длинными светлыми кудрями…