Павел Сочнев - Калининградские хроники

Кстати, наш (российский) всемирно известный барк «Крузенштерн» при рождении (спуске на воду) тоже был немецким (ой) «Падуя». А ещё паротурбоход «Советский Союз», самый большой пассажирский лайнер Советского Союза, гордость нашего Дальнего Востока, был когда-то немецким. Он сменил имя (ему меняли) аж 4 (Четыре) раза. При рождении – «Альберт Баллин», потом решили, что политически некорректно чтобы в составе флота фашисткой Германии было судно, названное в честь еврея. Переименовали в «Ханса». Под этим именем он и затонул. После Второй мировой войны был поднят, отремонтирован и совершал рейсы на нашем Дальнем Востоке под именем «Советский Союз». Когда пришло время сдавать его в металлолом, задумались – как же это будет звучать? Звучало очень аполитично: «Сдали Советский Союз в металлолом». Решение пришло быстро – переименовали в «Тобольск» и отправили в Гонконг своим ходом. А легенда о том, что он назывался «Адольф Гитлер» всего лишь красивая легенда. И четырёх мачтовый барк «Седов» тоже был когда-то не Седовым, а «Magdalene Vinnen II».

Но речь не об этих всемирно известных, а о нашей яхте. Она отличалась от вышеперечисленных кораблей тем, что была не немецкой, а польской и была куплена за деньги, а не «отжата» по репарации после войны.

Белая яхта серии Cobra 33, пройдя вдоль причала, вверх против течения Преголи, остановилась и двинулась задним ходом. Не дойдя до места предполагаемой швартовки, начала поворот, почти попала между «шпорами» и вдруг (неожиданно для рулевого и наблюдающих с пирса) изменила курс. Изменила настолько, что почти встала поперёк, остановилась и на полном ходу снова вышла в Преголю. Опять поднялась против течения, прицелилась, повторила предыдущий манёвр и резко изменила курс, немного не дойдя до причала. Опять раскорячилась и снова вышла.

В общем с четвёртой или пятой попытки совместными усилиями экипажа яхты и добровольных помощников на берегу удалось завести её между «шпорой» и катером, который уже была пришвартован. Соседний катер и наша яхта почти совсем не пострадали, так – немного стукнулись бортами. Кранец типа «моцарелла» (потому что очень похож на одноимённый сыр), страхующий корму яхты, сплющился, выправился и яхта ещё немного поколбасившись в узком пространстве, успокоилась, смирившись. Поправили бортовые кранцы, натянули швартовы – самое сложное действие –швартовка закончена. Пусть не идеально, но успешно.

Как говорили самураи «В каждом деле важен финал» («Хакагурэ»). Не важно насколько красиво и быстро яхта скользит по водной глади стремясь к причалу. Всё это будет забыто или даже воспринято как отягчающие обстоятельства, если будет нанесён ущерб причалу или соседям.

Швартовка у набережной Петра Великого осложнялась боковым течением. Пока яхта шла перпендикулярно причалу, т.е. поперёк течения, её этим самым течением разворачивало. Нужно было правильно рассчитать траекторию и скорость. Но что-то, при этом сложном манёвре, складывалось в тот вечер не так. Или так, но тогда рассчитать курс с множеством постоянно поступающих поправок на ветер, течение и прочие неизвестные, пока они не начнут действовать, силы для меня (когда наблюдал с причала) было из области абсолютно ненаучной фантастики.

Глядя на то, как происходила швартовка мне стало немного тоскливо. Раньше я просто не обращал на это внимания. А сейчас понял – у меня могут возникнуть сложности. А если не успею правильно и вовремя (в доли секунды) отреагировать, то кроме морально психологического урона, типа самоедства про то, что «рукожопик», и укоризненных мыслей, взглядов и высказываний окружающих, могут нарисоваться и материальные обязательства в виде возмещения нанесённого ущерба. Причём укоризненные мысли, взгляды и высказывания также останутся. Обычная, в таких ситуациях, мысль «а может быть ну его нафиг» серой тенью слегка омрачила безоблачное настроение.

Яхта была не старой, но с многочисленными «следами продолжительной, умеренной эксплуатации». Гора чемоданов, сумок, рюкзаков со спальниками, одеждой на погоду от тропического лета до приполярной осени и другими необходимыми для двух недельного автономного проживания, иногда вдали от цивилизации, вещами занимали объём почти равный объёму кают-компании. Из одежды, которую я взял с собой на практику, не были использованы купальные плавки и тёплое бельё. Т.е. хоть и не было очень тепло, но и очень холодно тоже не случилось.