Зяма Исламбеков - Так уж бывает

– Вот этого? – Монзиков наугад ткнул пальцем в центральную физиономию.

– И этого тоже… Но начать надо с крайнего, – уточнил Гиви.

– А потом центрального? – спросил Александр Васильевич. – Ясно, – Монзиков широко зевнул и посмотрел в сторону пляжа. – А третьего не трогать, да?

– Дебил, бл@дь! – Гиви вдруг ударил правым кулачищем по левой ладони, да с такой силой, словно это был молот с наковальней. – Всех троих надо замочить, только этого г@ндона – надо кончать последним. Ты понял, нет?

– Так тогда и платить надо как за троих!? Понимаешь мою мысль, а?

– Согласен, – Гиви нехотя достал ещё несколько крупных купюр и передал их адвокату.

– А как зовут твоего этого самого, значит? – спросил Монзиков.

– Не моего, а теперь уже твоего! Ты понял, что ты, бл@дь, – старший темы, на х@й, – Гиви иронично посмотрел на Монзикова, затем развернулся и пошел обратно в шалман.

– Гиви, постой! Где мне его искать? А? – Монзиков пребывал теперь в лёгкой растерянности.

– Вечером здесь найдешь, козла вонючего, вечером, бл@дь …

– Ясно, Гиви. Эх, Гиви, Гиви!? – Монзиков попытался схватить Гиви за руку и остановить, но было слишком поздно, т. к. здоровяк начал свои телодвижения.

– Чё ты хочешь от меня, брат? – Гиви всё же остановился и полушёпотом спросил Монзикова.

– Гиви, денег реально надо бы добавить, – Монзиков без тени смущения строго посмотрел Гиви в глаза.

– Сколько? – спросил Гиви.

– Надо утроить. Три заказа – три цены, понимаешь мою мысль, А?

– Ладно, потом, – Гиви нехотя направился к барной стойке. Следом волочился адвокат.

– Гиви, не потом, а сейчас. Догоняешь мою мысль?

– Ты достал меня, – Гиви без энтузиазма посмотрел на адвоката, а затем, тяжело вздохнув, быстро достал из своих жёваных, гигантского размера штанов аккуратно перевязанную пачку евриков и протянул Александру Васильевичу, отводя при этом взгляд в сторону бара. – Вот здесь, бл@дь, кругленько! Понял?

– Сейчас посчитаем, кругленько или не кругленько?!

– Кругленько, не переживай! Кругленько, – Гиви хотел ещё что-то добавить к ранее сказанному, но передумал.

На третий день по прибытии в «родные Пенаты» Витек начал сильно беспокоиться отсутствием Славика. Каждый раз, когда он подходил к квартире своего приятеля и сослуживца, он сталкивался с соседями по подъезду, выносившими мусор в ведре, что уже одно это являлось поводом для паники. Ведь народные приметы ещё никто не отменял?!

За входной дверью в квартиру была абсолютная тишина. Ниточку-контрольку, которую установил на второй день бывалый особист, никто не потревожил.

Сегодня трудно представить, что люди раньше жили без интернета, без мобильной связи… И надо-таки заметить, жили достаточно неплохо!

Витёк знал, что у Вячеслава Дмитриевича Сусликова лимит отдыха уже закончился, исчерпан, так сказать полностью, но – не совсем, потому что всё вышестоящее командование только-только ушло в очередной отпуск, а это, извините, пожалуйста, как минимум – 45 суток, плюс дорога в оба конца, плюс ещё неделька другая… Кроме него пока никто толком и не паниковал. Все лишь только спрашивали друг у друга про Сусликова, но, скорее всего, лишь чтобы с целью поддержать как-то разговор, из вежливости, из солидарности, что ли?!

При Украине жизнь в Севастополе практически не изменилась, разве что стало больше мовы, да суржика вдруг как-то везде прибавилось. Надписи на домах, зданиях с русского языка стали почему-то незаметненько замещаться украинским. По началу это слегка напрягало, но впоследствии население просто перестало на это обращать внимание, начало привыкать. Крымский говор – особенный. Это даже не Кубанский. Возможно, покажется странным, но жители обеих столиц слышат крымчан с первых же фраз. В Севастополе и в Феодосии, в двух городах из всего Крыма, по-русски говорят лучше, чем в Симферополе или в Евпатории, чем в Судаке или в Ялте. А ещё сильно коверкают русский язык татары.

Современный русский язык сегодня много беднее и примитивнее того, на котором говорили ещё в 70-ых – 80-ых годах прошлого столетия в бывшем СССР. Но об этом не сейчас и не на страницах данного произведения…