Наталья Поваляева - Соня и Лиза взлетают вверх

Так Соня и Лиза оказались на попечении тёти Фаины, маминой старшей сестры. В новых обстоятельствах Соня и Лиза освоились не сразу, и проблемы были неизбежны.

Начнём с того, что Лиза кусалась. Она прикидывалась питбультерьером, пряталась под столом в кухне, и когда тётя входила, чтобы приготовить какао, Лиза с рыком выскакивала на четвереньках из-под стола и впивалась зубами в тётину лодыжку. Соня не отставала от Лизы: то утверждала, что призрак мамы явился ей ночью и велел передать тёте Фаине, что та должна сей же час пойти и постричься в монашки, то угрожала рассказать всем соседям, что тётя кормит бедных сироток варёной соломой, если тётя немедленно не купит Соне надувной матрас. И т. д., и т. п.;

Тётя Фаина всё принимала стоически – и Лизины укусы, и Сонины закидоны. Когда Соне исполнилось десять, а Лизе – семь, тётя сняла со шкафа железную коробочку, отперла её миниатюрным ключиком и вынула пачку банкнот.

– Вообще-то, я копила не на это, – вздохнула тётя Фаина, – но…

На вынутые из коробочки деньги был куплен автобусный тур в Амстердам на три персоны. «Чтобы закрыть гештальт», – пояснила тётя Фаина. Что такое гештальт, Соня и Лиза не знали, но спрашивать не захотели – решили, что со временем узнают сами, а пока договорились считать гештальтом страшный тёмный чулан под лестницей, который, действительно, лучше закрыть – и больше никогда не открывать.

Вермеер показался Соне и Лизе скучным, на тётю же Фаину он, судя по всему, произвёл большое впечатление. Возле картины «Молочница» тётя Фаина стояла целых двадцать минут и незаметно плакала, пока Соня и Лиза сидели на кушетке и рисовали усы королеве Юлиане на купленной в сувенирном магазине открытке.

Как бы то ни было, поездка что-то изменила в отношениях Сони и Лизы к тёте Фаине, и жизнь вошла в более-менее спокойное русло.

Шли годы.

Однажды утром (Соне было уже двадцать два, и она работала машинисткой в «Вестнике», а Лизе – девятнадцать, и она начинала карьеру помощницы фотографа в ателье «Фиалка»), тётя Фаина вынула из духовки пирог с капустой и, сославшись на головокружение, отправилась в свою комнату прилечь. Тем же вечером, в окружении Сони, Лизы и доктора Германа из больницы св. Лаврентия тётя Фаина отправилась на встречу с сестрой, по которой очень скучала всё это время.

Соня и Лиза рыдали целую неделю. Икая от слёз, Лиза утверждала, что никогда не простит себе, что кусалась, а Соня – что шантажировала тётю угрозами и баснями про мамин призрак. Тётя Фаина решила положить конец этому самобичеванию и однажды ночью, раздвоившись, явилась одновременно Соне и Лизе и сказала, что она на них нисколько не обижается и что годы, проведённые с ними, были самыми счастливыми в её жизни (особенно та поездка в Амстердам). После этого Соня и Лиза успокоились и принялись жить дальше.

Ни Соне, ни Лизе так и не удалось обзавестись спутником жизни, но, согласно единодушному подозрению жителей Нижнего посёлка, молодость сёстры имели бурную. Однако с информацией о любовных похождениях сестёр приключился странный дисбаланс: каждому в Нижнем посёлке известна драматическая история про Лизу и Ревнивого Константина, но никто ничего не может сказать о Сониных похождениях. Сёстры, при этом, ведут себя так, словно сплели коварный замысел против любознательных жителей Нижнего посёлка, и получают от этого тайное (и от того ещё более острое) удовольствие. Потому что, когда кто-то пересказывает Лизину историю или в приступе благодушия это делает сама Лиза, Соня слушает с непривычно смиренным видом и не делает никаких замечаний, уточнений, комментариев или опровержений. Когда же Лизу спрашивают о Сонином прошлом – мол, не может быть, чтобы у такой, как Соня, не было в прошлом душераздирающей любовной истории, – Лиза лишь закатывает глаза и многозначительно молчит.

Это, конечно, безмерно раздражает жителей Нижнего посёлка, но поделать они ничего не могут – приходится довольствоваться малым, а именно – историей о Лизе и Ревнивом Константине.

Итак, вот эта история в Лизиной редакции. Когда Лиза была молода, в неё страшно влюбился учитель рисования из лицея св. Фомы. Лизе учитель тоже нравился, и стали они встречаться, ходить в кино и в кафетерий, что на площади И. Канта, и дело, очевидно, пусть несколько медленно, но всё же верно шло к свадьбе.