Валерий Ковалев - В закрытом гарнизоне. Книга 3

– Промазал! – снова орет мне в ухо Витька, и мы продолжаем наблюдение.

За те четверть часа, что мы проводим на верхней площадке, парень внизу еще трижды мечет свою пику в появляющиеся в рассеянном свете тени, и все безрезультатно.

– Да, это уж точно не сафари, – думаю я и, утерев со лба обильный пот, толкаю Витьку в бок, – пошли отсюда!

– Ага! – тяжело сопит тот, и мы вываливаемся из котельной в прохладу переходного коридора.

– Ну и как тебе такая охота? – блестя потной мордой, интересуется Витька?

– В гробу я ее видел, пошли спать.

А через неделю, вернувшись после ракетных стрельб с моря, мы с Витькой встречаем в увольнении Мишку.

– Здорово, – радостно приветствуем мы его. – А где же твой кореш Санька?

– Как где, в отпуске, – довольно отвечает тот. – Последняя охота была удачной. Ну, а как у вас? Мы слышали, отстрелялись на отлично.

– Отстрелялись, – киваем мы с Витькой.

– Ну и что, кому-нибудь из ребят отпуска дали?

– Не-а, – отрицательно вертим мы головами и почему-то хохочем.

– Итак, надеюсь, всем все ясно? – мягко ступая кожаными тапочками по надраенным до блеска пайолам, в последний раз дефилирует перед нами командир БЧ-3 капитан-лейтенант Мыльников, затем плюхается в привинченное к палубе кресло вахтенного и ловко бросает в рот очередной леденец.

– Точно так, ясно, – набычившись басит с высоты своего роста, стоящий на правом фланге старшина команды Олег Ксенженко, а мы с Саней Порубовым и трюмный Леха Губанов, молча киваем черными пилотками.

– Ну, тогда все, разойтись по боевым постам и продолжить проворот оружия.

Мы с Саней тут же ныряем под тянущиеся вдоль бортов направляющие балки стеллажей и начинаем возиться со своими торпедными аппаратами, Олег устраивается в вертящемся кресле стрельбового пульта, экран которого расцвечивается призрачным светом мнемосхем, а Леха, звякая трапом, лезет вниз, к своему компрессору и помпам.

Минут двадцать в отсеке слышны только щелканье приборов установки глубины, режима хода и маневрирования торпед, тихий писк электроники, да монотонный гул корабельной вентиляции, изредка нарушаемый командами «бычка», потом следуют доклады о завершении операций и Сергей Ильич удовлетворенно смотрит на свои «Командирские».

– Товарищ капитан-лейтенант, – вырубив электропитание пульта, разворачивается в кресле старшина команды. – А нельзя ли поподробнее, что это за звукоподводная связь? Я, например, о такой никогда не слышал.

– И мы с Королевым тоже, выбираясь со своего борта и вытирая руки ветошью, – поддерживает Олега Саня Порубов.

– И не мудрено, – забросив ногу на ногу, многозначительно вещает Сергей Ильич.

– Сие можно сказать, тайна за семью печатями, и о ней мало кто знает. Мы, кстати, после выхода тоже должны забыть, о том, что имели к этому хоть какое отношение.

– Само собой, – пожимает широченными плечами Олег, а мы с Саней делаем решительные лица.

К режиму секретности мы приучены давно.

Секретными были спецдисциплины в учебных отрядах и атомном центре, где мы изучали новую технику, засекречен тот корабль который мы сейчас испытываем, жесткий режим секретности на заводе, откуда он выходит в море. К этому мы привыкли и воспринимаем все как должное.

– Итак, небольшой ракурс в историю, – поудобнее устроившись в кресле, солидно изрекает «бычок».

– Что такое связь, вам объяснять не надо.

Все предшествующие войны и особенно на море, с очевидностью показали, что надежная и бесперебойная связь, залог успеха в любом сражении. Особенно это характерно для подводного флота, на котором мы имеем честь служить.

В начале Второй мировой войны, благодаря более совершенным средствам связи, немецкие кригсмарине успешно оперировали практически на всех стратегически важных морских коммуникациях, и фактически блокировали деятельность американцев и англичан в Атлантике.

Тактика известных вам «волчьих стай», стала возможной в результате блестяще отлаженной и зашифрованной связи немецких субмарин между собой и с берегом.

Однако в мае 1941 года, англичанам удалось захватить германскую подлодку U-110, а также имевшийся на ней шифратор «Эмигма», использовавшийся при сеансах связи.

Причем все это осталось втайне, немцы считали что лодка погибла.

В итоге, заполучив секретные коды и шифры, союзники получили возможность дешифровки переговоров немецких субмарин на боевых позициях и с этого момента кригсмарине стали нести значительные потери, что в конечном итоге привело к их поражению в подводной войне в Атлантике.