Дмитрий Амурский - Здравствуй, безумный мир!

Позже Антон сидел над фотографиями недавно найденных предметов и внимательно рассматривал мельчайшие детали. Получалась какая-то нелепица: не могли же в московской усадьбе XIX века появиться китайские артефакты шестого или пятого веков до нашей эры? Но эксперты из музея утверждали, что манера, в которой были выполнены бронзовые предметы, свидетельствовала о том, что их создали в период Вёсен и Осеней. А один специалист уверенно заявил, что в этой усадьбе останавливался архимандрит Иакинф, возвращаясь из Пекина в Санкт-Петербург. Впрочем, коллеги его точку зрения не поддержали. Теперь предстояло решать, что делать с этими предметами и как это скажется на планах реконструкции усадьбы.

А к вечеру у Смирнова-старшего разболелась левая коленка. Давным-давно, когда Мишка только-только научился ходить и на прогулках предпочитал рыться в дворовых песочницах, Антон отсидел себе левую ногу. К травматологу он, конечно же, не пошёл, и потом полгода чуть прихрамывал при ходьбе. Со временем коленка расходилась, но иногда напоминала о себе в самый неподходящий момент.

Буська же, как нарочно, в тот вечер носилась по соседним дворам, как безумная. Антон едва успевал за разгулявшейся собакой. Придя домой, он смазал колено лечебным гелем, но злополучный сустав продолжал побаливать. И тут Татьяна внезапно закатила скандал, начала одну из тех бессмысленных ссор, которые она устраивала время от времени без всяких видимых причин. Сорвалась на Мишке, затем накинулась на Антона, вспоминая к месту и не к месту его прегрешения за все годы супружеской жизни. Швырнула на пол чашку, из которой пила кофе. Чашка, конечно же, разлетелась мелкими осколками, поцарапав паркет. Буська от страха забилась в щель между диваном и стеной, и там застряла.

За то время, что они были женаты, Смирнов испробовал разные линии поведения во время истерик Татьяны, но ни одна из них не оказалась удачной. Раз за разом эти нелепые свары продолжались часами, до предела выматывая обоих. Антон вздохнул и попытался что-нибудь придумать, чтобы привести супругу в чувство. На душе было паскудно, настроение упало, как столбик термометра в ясную зимнюю ночь. И тут мужчина почувствовал, как сердце его ёкнуло, будто кто-то сдавил его невидимой безжалостной рукой. Смирнов попытался вдохнуть, но не смог. Его бросило в жар, потом на лбу выступила холодная испарина. Ноги сделались ватными, по телу разлилась слабость. Антон медленно осел по стеночке на пол. Всё вокруг закружилось, и комната перед глазами начала темнеть…

Очнулся Смирнов от того, что его пальцев касались чем-то мокрым и шершавым. Он повернул голову и открыл глаза. Буська, взвизгнув от радости, потянулась к Антону, пару раз чихнув от избытка чувств, и так сильно виляя хвостиком, что казалось, что она сейчас взлетит. Собака лизнула хозяина в ухо, потом в щёку и в лоб. Смирнов захотел погладить терьершу, но рука была такой тяжёлой, что не поднималась и на пару сантиметров.

Из коридора донёсся какой-то шум. Грохнули парные двери, и в комнату влетел высокий мужчина. За ним зашла Татьяна с побелевшим от злости лицом.

– Значит, так, узкоглазый! Если сейчас же, немедленно не вылечишь моего Антона, я не знаю, что с тобой сделаю! И никаких отговорок!

– Но я же говорить, что мы с Антон по рукам. Он сам решать, он сам рискнуть здоровье.

– Да я тебе сейчас глаза выцарапаю, шарлатан криворожий! Я сейчас так рискну твоим здоровьем, что ты забудешь, как рис есть палочками!

Буська, на всякий случай, спряталась под кроватью. Китаец, наверное, увидел что-то ужасающее в лице Татьяны, потому что сразу перестал пререкаться и рванул к лежащему мужчине. Дрожащими руками он проделал пассы вокруг головы Смирнова, потом прислушался к чему-то и повторил процедуру. Мишка всё это время простоял в коридоре, не решаясь войти в комнату.

Цзюнь-цзы испуганно глянул на Татьяну, после чего обратился к Антону:

– Попробуйте сесть.

Смирнов-старший опёрся на руку китайца и приподнялся. Ему действительно стало получше. Опустив ноги на пол, Антон выпрямил спину и поднял голову. Татьяна стояла, напружинившись, готовая в любую секунду наброситься на китайца. Маленький нахохлившийся воробушек рядом с ястребом. Её глаза не обещали просветлённому ничего хорошего.

– Милая, не сердись! Он тут не при чём. Это я сам решил, а он даже предупреждал, что я могу заболеть…

Тут женщина не выдержала, устремилась к Антону, прижала руки к его груди и зарыдала на плече мужа. Сквозь плач и всхлипы доносились слова укоризны: