Илья Илюшин - Муравьиные вожди

Однако Тайной Страсти эта мысль пришла в голову с опозданием. А пока он широкими, излучающими мягкий свет от прочитанных книг глазами смотрел на «подстреленного» физрука. Ну что тому оставалось думать?

Мощный бицепс напрягся. Стул, на котором только что сидел Алексей Макаров, звонко ударился фанерной спинкой об пол. Сам великий аккуратист висел на собственном ремне, который стиснула железная пятерня.

– Попался, засранец!

– Это не я… – кряхтел Алексей, – здравствуйте…

– Не надо мне хамить, сынок, – вежливо, но твердо предупредил физрук.

Звон ложек о тарелки и чавканье растворились в тишине. Тридцать пар глаз ждали кровавой развязки.

Жуткий звук – ржавой ножкой стула по мраморному полу – и рука Василисы легла на плечо физрука.

– Извините, молодой человек…

– Да? – очень даже добродушно откликнулся физрук. Уже по этому обстоятельству многие тогда сделали вывод, что в целом он неплохой мужчина.

– Извините, но этот человек – мой друг, – по спине Василисы побежали мурашки: такой невообразимо накачанный был физрук. – Если вы не отпустите его, вам придется иметь дело со мной. Да уж.

Кроссовки Алексея Макарова коснулись пола. Он закашлялся, сделал шаг назад и упал через собственный стул.

– Простите меня, – заулыбался во весь рот физрук, – я не знал, что он ваш друг.

– Эй, Юрец, сломай мозгляку руку! – неслись со всех сторон профессиональные рекомендации других физруков. – Отломи ему башку!

– Я бы с удовольствием, – оправдывался красный от смеха Юрец, – но тут его друг, то есть э… подруг. Извините, подруг, вы не могли бы назвать ваше имя?

Девушка протянула руку.

– Василиса. А вы, кажется, Юрий?

Оказавшийся в центре этой внезапной комедии здоровяк с удовольствием продолжал ее ломать. Его от природы комическая натура ловила при этом нешуточный кайф. Сделав пару реверансов на манер балерины, он сжал протянутую руку в своих красных лапищах.

– Очень приятно!

– А я ничего не почувствовала, – холодно ответила Василиса.

Физруки взревели от восторга. Сконфуженный Юрий водворился на место и первым делом налепил себе на лоб кусочек того самого огурца.

Если бы Василиса нашла в себе силы глянуть на поэта, то она бы просияла: его выпученные очи смотрели не на Анечку! На нее…

– Ну что, дятел? – хлопнул его по плечу Антон Петрович и выплюнул на пол граммов сто жареной картошки. – Как ни крути, она тебе жизнь спасла. Теперь ты, как честный джентльмен, просто обязан жениться.

Из-под скромно опущенных ресниц Василиса подняла свои болотные глаза на Тайную Страсть.

– Может, сходим после завтрака на море, искупаемся?

– Да… ты что? Вода холодная, – с брезгливой миной ответил Алексей Макаров. Он таки ОТВЕТИЛ!

Щеки Василисы зарделись.

– Так мы просто глянем. Ножки помочим. А?

– Ну ладно, там видно будет, – довольно-таки сухо ответил поэт.

Вода шипела и грохотала. Наверно, сердилась на помойку, в которую туристы превратили пляж. Горы пластиковых бутылок, обертки от чипсов, гнилые луковицы (не иначе с турецкого мусоровоза), использованные шприцы, колотые ампулы, какие-то коряги и кучи вонючих водорослей…

– Ребята, – Семен Чернов разливал водку по пластиковым стаканам, – вы хоть понимаете, что происходит? Мы, дети из простых рабочих семей, выбрались на море! За нас!

На лицо, как в фас, так и в профиль, Семен здорово напоминал Сильвестра Сталлоне. А что до телосложения – вспомните олимпийского мишку. Кто забыл – он поменьше Сильвестра.

– За нас! – повторили Юра, Антон Петрович и Василиса. Больше охотников «скупнуться» среди вновь прибывших не нашлось.

Налили до краев. Василиса хотела выпить стакан водки одним махом, как Юра. А пришлось сделать целых восемь глотков. Спирт обжигал воспаленное горло, в пищеводе с непривычки полыхало пламя, но девушка мужественно влила в себя все.

Восхищенный Чернов сунул ей завалявшееся в кармане печенье.

Она отошла за куст и прямо под майкой сняла бюстгальтер, потом так же ловко надела верхнюю часть купальника.

– Гибкая девочка! – причмокнул физрук Юра, ткнув Семёна локтем в бок. Но уменьшенная копия Сталлоне взглянула на него весьма враждебно. Юра поспешил сменить тему и напустился на Антона Петровича, который вместо того чтобы пить водку, полоскал ею горло, а остатки вылил себе на голову.