Игорь Митрофанов - Несуразица

Ну, ладно. Не горело никакого света никогда – «хоть глаз выколи» – себе, и не горело – привыкли. Но так, как не горело того же самого света сегодня! Затмение какое-то! «Попробуй, попади ещё – у себя тот глаз найти, чтоб выколоть!» А всё по тому, по той и по тем, что дополнительная последняя, одна резервная мощность котельной и запасной аварийный режим работы аккумуляторной подстанции, со всеми вытекающими отсюда электричествами, были брошены на предельную яркость генеральной криволапой ёлки района при явной бесхалатности администрации. В Новый Год городская депутатия не щадила себя в щедрости.

МЕТКА [5] «Метка» – узелок в памяти.

Никогда не щади себя в щедрости!

И сейчас это ёлище – символ административного вмешательства в заботу о населении, «детищё» отцов города – испускало дух света на головы со благодарных граждан. Над верхушкой в звезде поднимался дымок сияния.

Сильная мокрость сверху постепенно превращалась в слабую снежность везде. Вышедшие за рамки своих трущовок на праздник огней люди были настолько рады выдумке про зиму, что, вопреки грязи, пытались играть в «снежки» всем попавшимся под руку, и бросались супом из снега, кашей из града и компотом из лёда. Подходы к центральной смотровой площадке города громко не скучали звуками человеческого праздниколикования. Даже заблудшему незрячему глухому было «с легка лёгкого» сориентироваться сейчас в основном направлении неуверенного продвижения. Со всех сторон подталкивали только в одну сторону. Все шли на небесный свет. Шли, шли и шли к тому месту, где издалека, боковым зрением небо казалось дневнее ночи. Шли к ёлке.

Ёлку ту по краям украшали, охраняли и усугубляли два помпезных гомерических казуса: Дед Морозко и Снегурка Отморозка. Трёхметровые фигурки из залитого дождливой водой серого позапозавчерашнего снега. «Наши нэцки» – любовно, «по-японски» называли их горожане из-за уродливости одутловатых пузатых безглазых форм и оттопыренности припугнутых оскалов. Этих щелкунчиков из армии Урфина Джюса вот уже семнадцать лет подряд подрядом мэрии отлеплял местный искусствовед и экскурсовод музея шотландской, канадской и новозеландской диаспор, свободный веятель – ваятель Нэвэртий. Под творческим псевдонимом Васылэга-Дэрибас. Нет! Трудился человек не похоти ради! Нет! А только из-за своей короткой ежегодной трёхобзацной заметки в районной «Правде октября» [6] «Правда октября»??? Хочется надеяться, что где-то в других весях торгуют также «Истиной января». Продают «Порядочность февраля». Покупают «Мартовскую преданность». Зачитывают до дыр «Апрель без вранья». Обворачивают колбасу «Майской былью». Стоят в очередях за курортными изданиями: «Целомудрие июня», «Верность июля», «Непоколебимость августа». Заучивают наизусть «Правильность сентября». Прикрывают голову от дождя «Непогрешимостью октября». Подтираются «Честностью ноября». Стелют на стол «Обет тридцать первого декабря». И убирают со стола «Покаяние нового января», уже заказывая наперёд «Февральскую исповедь». о себе и о том, что находятся ещё люди, которые, несмотря на тяжёлые невзгоды, приукрашают и без того ужасную жизнь остальных!

Эту заметку самого краеведческого лица местности набирали всегда на третьей – последней странице газетки. Там, где обычно поздравляли и скорбели. По логике вещей, должна была существовать и четвёртая страница, но её не было. /Какая логика может быть в глубокой периферии?/ Очевидцы говорят, мол, четвёртую страничку занимал «некогда» /остальные твердят: «никогда»/ строительный раздел под названием: «Известь и я». Несколько лет там писалось про ударные прорабные стройки и ремонты районщины. Писалось-писалось, пока на глаза не попалось! Остроумный, видно, редактор колонки «Известьия» исчез, а с ним посадили и четвёртый перегиб издания. И по сей день никто не отваживался ступнуть – тьфу-тьфу-тьфу – на опальную площадь районного брехунка. И выходило несчастное бесплатное «еженедельё» с остающимся чисто-серым последним заворотом. Так же не существовало в газетуньке, в этом «папирусе правды», и раздела «Культура», куда можно было бы заверстать, от глаз подальше, мнение столь творческой личности. /Место для культуры – это бюджетные гроши – в кручу!/ Вот и ютилась статейка промеж двух, жирно наведённых коммерческих объявлений: грустного и весёлого.

Грустное:

/Непонятно: то ли тёща скоропостижно утратила Василия от работников фабрики, то ли Василий до сих пор «принимает», то ли работники приносят Василию Зю. З. только одни скорбления?/…