Вадим Рубинчик - Врача вызывали?

– Ленкина кровать, говоришь?! Двери закрыли, чтоб гость незваный не забрёл? А незваный гость, между прочим, ехал триста пятьдесят километров, чтоб проведать родную доченьку, которая учится на доктора.

И, очевидно передразнивая жену, добавил, покачивая головой: «Учёба в мединституте такая тяжёлая!», и сплюнул: тьфу!

Белка расплакалась и выскочила из комнаты, хлопнув дверью. Валера – за нею следом. Подружка бежала вниз по лестнице и, очевидно, хотела выскочить на заснеженную улицу прямо в халате. Но Валера догнал, схватил её за плечи, развернул к себе и слегка потряс. Посмотрел ей в глаза и, медленно проговаривая каждое слово, сказал:

– Сейчас я всё улажу.

Она с большим недоверием посмотрела на него. Конечно, Бродяга кому хочешь может зубы заговорить, но папе… Она перестала плакать и обеспокоенно спросила:

– Что ты ему скажешь?

– Пока не знаю. Он у тебя случайно не в полиции нравов работает?

– Почти… Папа – следователь по особо важным делам.

– По убийствам, что ли? – удивился Валера.

– И по убийствам тоже, – подтвердила Белка.

– Как интересно… – воскликнул Валера. – Что ж ты раньше не сказала?

– А мне неинтересно… – Белка всхлипнула, посмотрела на Валеру влюблёнными глазами и спросила: – Что делать-то будем?

Валера взял её за руку.

– Положись на меня… Пошли! Там уже заждались нас, наверное, – сказал он и мягко повлёк её за собой.

Они стали медленно подниматься по лестнице, держась за руки, как дети малые. А двумя этажами выше стояли Белкины родители, смотрели на них, и, очень возможно, им эта картина понравилась.

Когда Бродяга с Белкой вошли в комнату, папа с мамой мирно сидели за столом и сосредоточенно смотрели «Голубой огонёк». Петросян рассказывал древние плоские шутки и корчил противные рожи. Мама не спеша пила вино из большой чайной кружки и краем глаза наблюдала за Белкой. Папа, очевидно с трудом переживший сексуальную революцию собственной дочери, слегка увеличил дозу коньку и, не стесняясь, ел оливье прямо из банки. Лицо его выражало не больше, чем лицо статуи с острова Пасхи. Валера и Белла молча сели и тоже стали смотреть телевизор. Наконец, мать мягко сказала: «Валик, оставь салат в покое…» Валентин Егорович быстро очнулся и послушно поставил банку на стол. Налил коньяку себе и после небольшой внутренней борьбы – Валере. «За знакомство!» – и опустошил рюмку, не чокаясь. Валера спокойно выпил и закусил грибом. Напряжение росло…

– Ну, что, молодой человек, как думаете жить дальше? – с плохо скрываемым раздражением спросил батя. – Поматросишь и бросишь?

Бродяга посмотрел на него, на Беллу, и она заметила у него в глазах весёлых чертей. Это значит, что у него есть идея или шутка, как обычно – совершенно непредсказуемая. Она любила эти шутки и одновременно боялась.

– Зачем вы так говорите? – обиженным голосом сказал Валера. – Я жениться хочу.

Белка поперхнулась воздухом и перестала дышать, папа открыл рот и, не мигая, смотрел на свежеиспечённого зятя, и только железная маман не потеряла присутствия духа и внимательно наблюдала за развитием событий. Бродяга, воспользовавшись всеобщим замешательством, самостоятельно налил Валентину Егоровичу и себе коньяку по полной рюмке. Лидия Георгиевна мгновенно проглотила оставшееся вино и с готовностью подставила кружку. Белла, как послушная дочь, не задумываясь, последовала примеру мамы. Выпили быстро и охотно, словно сильное обезболивающее лекарство по острым медицинским показаниям.

– Час от часу не легче… – выдохнул папа, забыв закусить, и пронзительно посмотрел на дочь, тестируя её на беременность.

– Да вот только Белка не согласна… рано, говорит… – пожаловался Валера.

Папа моментально сориентировался на местности, оценил перспективу и внезапно переменил позицию на строго противоположную.

– И правильно говорит! – горячо поддержал он дочь. – Восемнадцать лет – куда жениться…

– А в каком возрасте вы женились, Валентин Егорыч? – вежливо поинтересовался Валера.

– В девятнадцать, и что из… – он хотел продолжить: «…и что из этого вышло?», но вовремя остановился и нашёлся: – И что из этого следует? Время было другое, – сказал уже спокойно и абсолютно миролюбиво.

– Ничего не рано, – вмешалась мать.

И начался обыкновенный застольный разговор, в котором, как обычно, участвует вся семья одновременно, и никто никого особо не слушает. Однако родители успокоились, так как вдруг поняли: Валера не обманывал их дочь, а, наоборот, это больше её выбор, и что если нужно что-то решать, то не срочно, не сегодня, во всяком случае. Только Белка могла по достоинству оценить всю тонкость маневра. И сказала: