Валентин Катаев - Красивые штаны. Рассказы и фельетоны (сборник)

– Завтра приходи. Завтра я ее склепаю, тогда уже обязательно выясним, что «уже». Спокойной ночи.

На другой день бархатный баритон вкрадчиво начал:

Мы вышли в сад…

Гости затаили дыхание.

…Вечерняя прохлада… Уже…

Кр-р-р-ак!

– А, чтоб ты сдохла! Опять лопнула. На новом месте.

– Товарищи! Это неблагородно. Позвал людей в гости, а что «уже» – никто не знает. Мы желаем узнать, что «уже».

– Не смотрели б на тебя мои глаза! – с отвращением сказала жена. – Вышла замуж черт знает за кого! Чем всякие виктролы покупать, перед людьми позориться, лучше бы купить на эти деньги масла, что ли. А то: «Мы вышли в сад, вечерняя прохлада… Уже…» А что «уже» – неизвестно. Хоть в глаза людям не смотри.

И она заплакала.

Через три дня бархатный баритон опять вкрадчиво начал:

Мы вышли в сад… Вечерняя прохлада… Уже…

Кр-р-р-р-р-ак!

– Так-к-к-к я и знал! – простонал Рязанцев, хватаясь за голову.

Гости злорадно захихикали.

– Изверг! – закричала жена истерическим голосом. – Сил моих больше нету. Ухожу от тебя, окаянного, к папе и маме! Не могу жить с постылым!

И она стала нервно укладываться.

Товарищ Рязанцев поник головой.

Поздней ночью он писал треугольнику производственного кооператива «Граммофон» горькое послание.

Писал он, между прочим, следующее:

«…А также посылаю 15 рублей задатка и прошу вас убедительно, дорогие товарищи, пошлите мне хорошую пружину, чтобы я хоть проиграл все 20 пластинок, чтобы жена мне шею не пилила, чтобы товарищи не смеялись и чтобы оправдать 270 рублей. Сделайте милость, пошлите то, что я прошу. Кроме вас, где я могу ее достать? Ведь жалко же напрасно деньги гробить…»

И крупные слезы капали из его покрасневших глаз на лист серой бумаги.

Мы вышли в сад… Вечерняя прохлада… Уже…

Кр-р-ак!

Эй, вы, дорогой товарищ треугольник производственного кооператива «Граммофон»! Черт вас побери!

Не мучьте человека!

Что «прохлада»? Что «уже»?

Этот вопрос с «прохладой» наконец должен быть выяснен в ту или другую сторону. Надо же наконец дать чуткий, исчерпывающий ответ:

– Что «уже»?

1929

«Полтора года назад тут еще было абсолютно голое место…»

Именно такими словами начинаются почти все очерки о Магнитогорске. Когда я уезжал из Магнитогорска, мои магнитогорские друзья сухо предупредили меня на вокзале:

– Имей в виду. Напишешь: «Полтора года назад тут еще было абсолютно голое место» – и твоя карьера как писателя и человека безвозвратно погибла.

– Ладно. Не погибну, – сказал я друзьям, и поезд тронулся.

Кстати, о магнитогорском вокзале.

Полтора года назад на месте магнитогорского вокзала было еще абсолютно голое ме…

Извиняюсь!..

Голого места не было. И полтора года назад не было. Вообще ничего не было.

Магнитогорский вокзал при всем моем глубоком уважении к советскому транспорту не может быть отнесен к чудесам строительной техники.

Нельзя сказать, чтобы он мог успешно конкурировать по красоте и великолепию с лучшими мировыми вокзалами. Больше того. Даже скромный кунцевский вокзал в сравнении с магнитогорским может показаться шедевром вокзальной архитектуры.

Магнитогорский вокзал представляет собой три вышедших из употребления железнодорожных вагона, уютно разукрашенных соответствующими надписями.

Но не в этом ли его прелесть?

Он как бы является скромным символом общего строительного движения. Вокзал, дескать, и тот на колесах.

Между прочим, про магнитогорский вокзал комсомольцы сложили такую частушку:

В наших транспортных вопросах

Есть один большой вопрос.

Наш вокзальчик – на колесах,

Только транспорт… без колес.

Полтора года назад…

Виноват! Не полтора года назад, а двенадцать часов назад! Таковы магнитогорские темпы.

Картинка.

Раннее утро Первого мая. Просыпаюсь в номере гостиницы (полтора года назад на месте гостиницы было абсолютно го… Ох, извиняюсь!..). Мой товарищ по номеру, магнитогорский старожил, стоит перед широким итальянским окном и пожимает плечами. Чем удивлен мой товарищ? В окно виден широкий строительный пейзаж. Экскаваторы. Тепляки. Фундаменты. Подъемные краны.

– Н-ни ч-черта не понимаю… Гм… Хоть зарежь…

– Да в чем дело?

– Как это в чем дело? Видите?

– Пейзаж вижу.

– Пейзаж… Гм… А посреди пейзажа?

– А посреди пейзажа – большая труба.

– Большая труба?

– Ну да. Большая труба. А что?