Влад Галущенко: Комар в смоле

Сплошные нестыковки в тексте. Следы другой машины и гильзы нашли в одном районе, а машину с трупами, но без гильз, – в другом.

Бодрые следаки раскрыли дело за один день, обвинив в убийстве бывшего в розыске главаря банды из ближайшего к месту трагедии захудалого поселка.

Правильно – а кого же еще? Кого могут назвать свидетели из этого поселка – бывшие зэки? Конечно же – беглого конкурента по воровскому бизнесу. Он пятнадцать лет в розыске за убийство начальника райотдела, – и еще столько искать будут. Верная логика всех членов преступных групп – все вали на того, кого нет.

Правда, при наступившей на нас всех всеобщей демократизации, бандитов ласково стали именовать ОПГ – организованная преступная группировка. Правильно, это во времена Леньки Пантелеева бандюки с маузерами врывались в дома недобитых тогда толстопузых буржуев и срывали живьем остатки украшений с утонченных салонным воспитанием дамочек.

Сейчас все перевернулось. Буржуи, интеллигентно переименованные в олигархов, нанимают на службу ОПГ, замаскировав их зверские рожи белыми манишками и дорогими фраками. Главаря ОПГ нежно называют начальником службы безопасности и вменяют ему в обязанность отгонять подальше от честно уворованного народного добра завидущие простонародные массы.

В финале газетной статьи обрадованные следаки отпускают свидетелей, которых «неизвестный» тут же расстреливает на площади перед райотделом. Но все равно дело объявляют раскрытым и все целуются перед фоторепортерами для утренних выпусков газет.

Ну, из такой полубрехни извлечь что-то полезное, конечно, нельзя. Надо разбираться на месте. И я вымолил у шефа командировку на неделю для проверки цементного завода соседнего с моей малой родиной городка. Ближе никакого крупного производства поблизости попросту не было.

Кто из этих троих, пригласивших меня провести независимое расследование – режиссер? Все четыре дня заточения я пытался это разгадать. На незавидную роль подходили все трое, а нужно выбрать одного. Время поджимало, силы уходили, а решения не было. В сотый раз начал прокручивать события последней недели.

Почему обратились ко мне, господину Олегу Стасову, как написано на беджике, понятно, – не так уж много в стране инспекторов ГРУ, да еще «важняков». Нет, не шпионского ГРУ, а ГРУ МОП, ревизионного управления министерства оборонной промышленности.

Некоторые амбициозные армейские чины пытаются отгородиться от всех, объявляя армию государством в государстве. Брехня все это. Армия, как и любой живой организм, имеет туловище, голову, ноги и руки.

Туловище – это, естественно, строевые части. Ноги – вся ползающая и летающая техника. Голова – Генштаб. А мы – оборонная промышленность – руки этого монстра. Мы армию одеваем, кормим, вооружаем и подновляем.

Лично я все вышеперечисленное должен контролировать, чтоб не воровали сверх меры и не брали сверх нормы.

С карьерой у меня не было проблем из-за крайнего сходства с первым Президентом России. Я это осознавал и старательно тренировал непередаваемый переход с придушенного чиновничьего тенорка на громогласный начальственный рык. Слегка подкрашенная белая грива и нарумяненные щеки довершали образ и умиляли мое непосредственное начальство. Вот и тянули вверх за уши. Кому не хочется иметь в подчинении самого Президента? Так и дорос до важняка.

Скляр же, мой сокурсник, паренек субтильного не только телосложения, но и всего иного, так и застрял на должности районного зампрокурора. По идее – первый подозреваемый в убийстве своего шефа. Но это только на первый взгляд. Уж я-то знал, какой лентяй Димка по жизни, и несуетное место зама его полностью устраивало.

Из четверых убитых я знал двоих – Беликова Серегу, автомеханика, жившего со мной раньше по соседству и Пашку Жиганова – охотоведа. С Серегой несколько лет голозадого детства гоняли в лапту на поляне, зато с Пашкой просидел последний год в школе за одной партой. Учились оба другана средненько, счастье искали на малой родине, делали, что могли – за что их убивать?

А вот насчет прокурора – всегда есть причины. Нет безгрешных в грешном мире, особенно в брошенном государством на выживание селе. Можно не умереть с голоду за счет старческих пенсий, но многим, которые помоложе, хотелось на свой кусок хлеба намазать чужой кусок масла.

Масло добывали не только продажей самогонки, но и узаконенной спекуляцией под названием «русский бизнес». Мелкие торгаши сбывали прелую зарубежную одежку и обувку, покрупнее – предлагали перемороженное мясцо довоенной закладки и его производные третьей свежести, а элита приторговывала лекарством, запчастями и машинами. Соблазны великие, особенно у кого в руках дышло закона.