Олег Джурко - Земеля зло духовное симпатичное

Всевышний совмещает библейские заповеди с частными интересами.

Темные места библии – провалы в мудрости человечества.

Ангел – недовочеловеченная мартышка после парикмахерской, выбритая догола.

Религия построила свои бредовые химеры на прочном фундаменте здорового атеизма.

Не оскорбителен гнев Всевышнего, это скорее возвышает глупость в собственных глазах, унижает преследование дураков небесами по мелочам.

Ветхий завет сборник упражнений суемудрия.

Блаженны несчастные пока не посягают на милостыню свыше счастливых.

Вера слепа, ее ведет к своим целям смекалка нигилистов.

У веры зоркость Всевышнего и слепота фанатиков.

Величие греха сокрушает добродетели неисчерпаемым разнообразием соблазнов.

Грех наказывает за доверчивость глупости к пронырливости безстыжего ума.

Гениальность – святотатство в глазах Всевышнего, пообещавшего и посредственности равенство в праве на его милосердие.

Быть умным – нахальство.

У чудес привлекательность радостного ужаса.

Всевышний единственное полезное изобретение цивилизованного суеверия.

Всевышний – вопль одиночества души.

Религия – мода на духовные ценности.

Всевышний отражение души в зеркалде одиночества.

Проклятье – высший бал уму, сдавшему экзамен на терпимость к победоносной глупости.

Глупость вечный мальчик для подзатыльников.

Религия – держит Всевышнего на золотой цепочке как вобожествившегося попугая проповедей церкви.

Грех ни в адвокатах, ни в палачах не нуждается, он сам себе адвокат и палач.

Не знать человеку безопасности от себя, за чью бы спину ни прятался, – Всевышнего или черта…

Всевышний так долго призывает покаяться, что в голосе его прорывается досада проклятья.

Стариковская набожность, как это фальшиво и неуважительно к своему жизненному опыту.

В Школе жизни Всевышний с нами за одной партой, всегда готовый выручить перед экзаменами шпаргалкой.

Набожный человек – должник, не способный рассчитаться с милосердием Всевышнего даже фальшивым смирением, а он все просит, просит.

Всевышний не волен в навязанном ему всемогуществе, своим невольным присутствием Всевышний и меня лишает Воли выбирать в нем приемлемое и сомнительное. И это нужно принять, хотя бы из уважения к обреченности Всевышнего быть во мне мерилом Воли и Неволи.

Всевышний более зависит от произвола духовного практицизма человека, чем человек от снисходительности Всевышнего к практицизму своей духовности.

Духовность – самопочитание Всевышнего в человеке. ленью человека к

Всевышний приговорен к всемогуществу дарового милосердия.

Каменная Красота церкви взывает к благодарности Всевышнему, и Всевышний Земеле благоволит.

Поверить во Всевышнего и проще, и безопаснее, чем в человека. Человек повервший в себя – социально опасен, это личная диктатура в зародыше.

Всевышний – это все на что способен оказался гений человека, но одних способностей оказалось недостаточно, чтобы стать творцом.

Природа создала Всевышнего, Земеля трансформирует Всевышнего в духовный комфорт служащего сибарита религии

Земеля создает себя помыслами Всевышнего, руками Дьявола, прикованнгоу Всевышним к эгоизму разума земели таскать на своем горбу его грехи

Земеля трансформер в руках Добра, превращий Добро в моду на греховность оригинальности.

Безгрешие лишает Земелю привлекательности врожденных пороков.

Всевышний это отчаяние неверия человека в себя перед лицом практичной совести.

Душа практична, она не останавливает Земелю на пороге кабака, иначе кто посоветует доброму прохожему дать пьяному на трамвай, чтобы успел к началу матча Спартак – Крылья Советов.

Бабули смотрят на Всевышнего как на приз к пенсии.

Для души предпочтительнее не предупредить, но оказаться под рукой, когда профукан последний шанс занять у незнакомого забулдыги на кружку пива .

Всевышний беспомощен в своей иллюзорности размениваться на частные удачи невезунчикам, как и Земеля в своей ограниченной реальности снова одалживать давнишнему должнику. В этом случае, как надежда должника на халяву, Всевышний, все-таки, воплоти возможен.

Наш духовный вакуум всасывает Всевышнего бесследно.