Дим Гарде - Истории страны «Ноль три». Сборник рассказов

Макар сидел на стуле и смотрел, как мама собирала вещи сына.

– Мама! Мы ничего отсюда не возьмём!

– Сынок! А телевизор? А магнитолу? Нельзя оставлять…

– Мы ничего с собою не берём. Не хочу с этим в новую жизнь. Телевизор… Пусть кому достанется. Это уже не важно.

Через полчаса прибыла санитарная автомашина для перевозки больного.

– Домой? – широко улыбнулся фельдшер, неоднократно бывавший в доме у Макара на назначениях.

– Домой! – улыбнулся открытой улыбкой Макар.

Автомобиль качнулся, скрипнул сайлентблоками и покатил по ночному городу.

Приезжая в любую из городских клиник, обслуживающих пациентов 03, можно было наблюдать следующую картину.

Доктора и фельдшеры в синей униформе что-то пишут в белых листах формата А4. Да, это медицинские карты вызова. Фронтальная часть – то сплошные цифры, кодированная информация для статистической службы, и, что самое интересное, меня всегда веселило то, что подгонять приходилось диагноз под код, а не наоборот. Тыльная же сторона карты – это уже жалобы больного, краткий анамнез и объективное, то, что реально происходит с пациентом.

Место действия: приёмное отделение 20-й горбольницы, что в Москве, прозванной в народе «фабрикой смерти». Сидим мы напротив стойки дежурных медсестёр и с упоением занимаемся эпистолярным жанром.

Совсем молоденький мальчик лет 19, в синей новёхонькой форменной одежде, весь испуган и зажат, с румянцем от волнения на щеках, протягивает ургентному хирургу, самцу лет 35, самодовольному, хамоватому (за хамством почти всегда прячут трусость и безграмотность), брезгливо смотрящему на окружающий, как он считает, плебс, сопроводительный талон.

Хирург взял в руки серую истончённую бумаженцию и с негодованием в голосе принялся истерить в адрес молодого фельдшера, ещё недели тому назад сдававшего государственные экзамены в медицинском училище, примчавшегося на одну из городских подстанций к заведующему, находясь в романтическом флёре. С одним желанием – спасать! Помогать страждущим и болезным. На зарплату в 4 500 рублей!!! (Это было в 2004 году. – прим. автора.)

– Да что ж это за дрянь такая! – выл хирургический эскулап. – Это что ты тут понаписал? Печёночная колика. Мочекаменная болезнь. Острый аппендицит. Хронический холецистопанкреатит. Что это такое? Наберут по объявлению! – безостановочно выл хирург, свалившись на фальцет.

Молоденький фельдшер был раздавлен и низвержен этим не по годам и не в меру упитанным самодовольным хамом. И что было примечательным, он ещё поглядывал по сторонам, особо акцентируя внимание на молоденьких медсёстрах приёмного покоя.

– Ты хоть думаешь своей деревянной головой, выставляя кучу нелепых диагнозов, что мне приходится спускаться с этажа, чтобы твою же глупость читать и смотреть эту бабищу, где совсем нет хирургической патологии, где терапевт разберётся…

– Одну минуту, коллега! – убелённый сединами врач скорой помощи, отдавший службе юность, молодость, всю жизнь, Витя Казаков, с чарующим пенсне на кончике носа, с неподдельной искринкой в глазах посмотрел на хирургического специалиста и вкрадчиво, затем с нарастанием выдал тираду в адрес негодующего:

– Вы знаете, коллега! А ведь этот мальчик – фельдшер! Который обязан знать основы реаниматологи, кардиологии, терапии, хирургии, акушерства и гинекологии, инфекционных болезней, детских болезней, неврологии, травматологии, токсикологии, особо опасных инфекций… Вы же, – он помолчал, выдержав мхатовскую паузу, – окромя своего аппендицита, и знать-то, и ведать ничего не желаете! Больного смотреть без лабораторной тройки не станете, да и не страшно, что парень в клинику больную привёз, главное, что не оставил!

Хирург вылетел из приёмника пулей.

Я смотрел на Виктора, и меня распирало чувство гордости за то, что судьба наградила меня тем, что удалось работать бок о бок с такими людьми.

Людьми величайшей силы духа и воли! Желания помочь страждущим, не прячась в тишине ординаторской, нося белый халат на голое волосатое тело, потому как жарко. Да и вообще это поколение врачей скорой помощи из 70–80-х, отдавших службе 03 лучшие свои годы, променяв молодость не на карьеру, а на грязь, пот и черновую работу. В холод и дождь, метель и мороз. Таща за собою на подстанцию детей, где те, сидя за столом на кухне, рисовали на листиках карандашами да фломастерами под присмотром диспетчерской службы.

Нижайший поклон вам, поколение скорой помощи 70–80-х.