Марта Гримская - Возвращение блудного Покрышкина

Там он и познакомился с заезжей красоткой Шахрият, состоятельной клиенткой ателье, дочерью богатого отца. Девушке, конечно, он был не пара, но впечатление произвел. В том числе и на будущего тестя, в то время директора винно-водочного завода. Молодым купили просторную квартиру в столице. Через год родился Шахназар, еще через год молодая мать развелась с окончательно спившимся мужем, продолжавшим дегустировать то, что производил его тесть. Отца мальчик не запомнил.

Молока у матери было мало; маленького Шахназара кормила грудью юная няня, бегавшая к собственному ребенку в ясли. Этим ребенком и был Клим. Он был старше Шахназара на пару месяцев. Когда отец исчез из жизни семьи, няня вместе с сыном какое-то время жила у матери Шахназара. Потом судьба разлучила мальчиков: добрая няня отчего-то умерла, а ее Клима отправили дальним родственникам в деревню.

Шахназар и не подозревал, каким талантливым человеком окажется его молочный брат; о его инженерной карьере и блестящих изобретениях Перекупкин узнал из газет. Возобновить общение показалось прикольным им обоим. Они начали встречаться и слегка выпивать по выходным. Пожалуй, связка с Климом – это было самое искреннее, на что был способен витиеватый Шахназар. Брата он любил. И когда у того начались проблемы с ракетой, Перекупкин помог ему безвозвратно исчезнуть в Окраине, как ему ни жаль было разлучаться с молочным братом.

К своей собственной семье, состоящей из жены и двух дочерей, весьма взбалмошных девиц, Шахназар Потапович оставался прохладен: обеспечивал их всем и даже более того – и ладно. Разговаривал с ними он всегда любезно, но дежурно, сохраняя видимость родственных чувств. Впрочем, они платили ему той же монетой.

Пока в плюшевом костюмчике от «Гущи» Перекупкин мелко растрясал свое заметное брюшко на тропинках охраняемого парка, который прилегал к его загородной усадьбе и походил на полноценный смешанный лес, его заокеанский друг и молочный брат – изобретательный мультимиллионер Клим Шатковалко – продолжал плотный завтрак в тропических условиях.

На изящном мраморном столе высился бокал, наполовину полный цитрусового фреша, и дымилась надкушенная яичница из страусиного яйца на тапировых шкварках в огромной тарелке мейсенского фарфора. Лучшие немецкие сосиски сопровождали это удивительное блюдо (от них осталось несколько кусочков разного диаметра), а рядом подмигивал крупными маслинами все еще нетронутый средиземноморский салат.

Чистый интернационал, да и только! Тем временем солененькие огурчики и маринованные перчики в продолговатых вазонах, не уступая всем этим постмодернистским роскошествам, так и напрашивались на язык разомлевшего хозяина, напоминая о родине, а домашние паштеты, так и сочившиеся благополучием в разнообразных мисочках и пиалушках, взывали к нему со всей безмятежностью, украшенные зеленью и кровавыми северными ягодами. Не обошлось и без острых пережаренных синеньких.

В закусках наш герой был на удивление патриотичен, несмотря на то что и не пренебрегал возможностями перепробовать все кухни мира. Но закуска и выпивка – это святое. Вот где познается настоящий окраинный человек! Крепкий напиток чистейшей слезы, который Клим ласково именовал «говорилка», с утра не только не мешал мультимиллионеру включиться в реальность, но и, напротив, усиливал его и без того скоростной, как поезд в метро, мыслительный процесс и позволял не забывать ни родную речь, ни речь братских соседей его покинутой державы.

– Ну что, вздрогнем? – обратился он то ли к девушке, что сидела напротив, то ли к бескрайним пространствам над линией горизонта и под, которые он созерцал, сидя на террасе виллы личного острова в Тихом океане. Этот остров входил в состав известных лишь понаслышке и не обозначаемых на школьных географических картах Оболдуйских островов. Остальные Шатковалко пока арендовал – хотя подумывал и о покупке.

А напротив… напротив еще довольно моложавого Клима слегка томилась и покачивала холеной ножкой удивительно молчаливая спутница в полупрозрачном, как туман над Темзой, пеньюаре из нежнейшего розового шелка, столь выгодно оттенявшего якобы небрежно ниспадавшие белокурые локоны с эффектом «только что встала, еще не смотрелась в зеркало» (на создание этой укладки, пока Шатковалко изволил почивать, ушло не менее двух часов работы двух профессиональных стилистов, поселившихся с прочей прислугой в специальных домиках на территории острова).