Екатерина Морозова - Золотые ручки (СИ)

Фортуна была явно на стороне влюбленного самца, потому как Афоня остановил своё эффектное падение, приземлением на брюшко, а не на жесткий панцирь, перевернуться с которого было бы чрезвычайно тяжело.

Смелыми черепашьими шажками, Афанасий бодро удалялся от стеклянного аквариума по направлению к краю стола, плавно перетекающего в подоконник. Там я и обнаружила «беглого каторжника», томными очами взирающего сквозь стекло на соседскую лоджию, на которой отдыхала, мирно посапывая после сытого обеда, довольная Клёпа.

— Ладно, своими стараниями ты меня уговорил, герой-любовник, — со вздохом я перенесла Афоню в его стеклянную «квартирку». — Так и быть, познакомлю тебя на днях с Клеопатрой.

Я готова была бы поспорить, что сморщенная мордочка домашнего любимца расплылась в довольной улыбке, а маленькие глазки радостно заблестели. Довольно улыбнувшись, я порадовалась за Афанасия — хоть у кого-то намечается «любовный прорыв».

— Мирослава, а я и не знал, что Вы ведете такую бурную общественную жизнь, — намекнул мне начальник о том, что видел ужасные видео со мной в главной роли. — Я надеюсь, Вы понимаете, что как сильно бы Вам этого не хотелось, но я не смогу иметь личных отношений с особой, которая готова убить депутата Думы ради какого-то клочка земли, вместо того, чтобы падать к нему в ноги и просить о дотациях, — Арнольд Феоктистович с жалостью посмотрел на эту глупую девицу, почти ставшую для него фавориткой.

Я старательно изучала гладкие темно-зеленые листы огромного фикуса, стоящего в кашпо на полу рядом с моим столом, пытаясь скрыть свое ликование. Да если бы я знала, что для удаления Пипетки из моего личного пространства достаточно лишь стукнуть какого-нибудь представителя власти по голове, я бы уже давно посетила всевозможные митинги и демонстрации, в надежде переколотить половину администрации.

Закончив свою поучительную речь, о необходимости, впредь, вести себя более осмотрительно, Сафонов подмигнул вмиг позеленевшей Любочке и, громко хлопнув дверью, вышел в коридор.

— Сразу после работы пойду караулить избранников народа около здания Думы, — тихо сказала сообразительная Люба.

— Главное, бери плакат не очень тяжелый. Кстати, что думаешь на нем написать? — веселясь, спросила я у лаборантки, которая сегодня, как назло себе и на радость Пипетке, надела под халат красное короткое платье и туфли на высоком каблуке.

— «Хотим перемен, надоел беспредел», или же «Освободите женщин от диктатуры Пипетки», — задумалась Люба, которую прервал в своих размышлениях Игнат, который вошел в кабинет, цепляя широкими плечами косяки входной двери.

— О, Игнат. Привет! А ты что здесь делаешь? Я думала, ты давно дома спишь, ведь у меня сегодня ночная смена, — удивилась я, увидев его.

Светловолосый парень с ямочкой на мужественном подбородке горестно вздохнул и, не снимая с плеча свой крокодиловый трофей, сказал:

— Пришлось задержаться. Вызов поступил из сауны «Тихая бухта». Там какая-то «шишка» ногу сломала, вот Сафонов меня вместе вами и отправляет. Так что заканчивайте смеяться и поехали!

Наш начальник всегда отличался повышенным вниманием к травмированной элите, в надежде на получение солидного вознаграждения за оказанные услуги, поэтому не жалел ни персонала, ни средств для достижения своей не слишком бескорыстной цели.

Подождав пару минут Зураба, мы с Игнатом забрались в «буханку» Василия, с красным крестом на боковой двери, и поехали по указанному адресу, спасать богатого горемыку.

Весело напевая себе под нос, Влад распрощался со своими коллегами-депутатами, направившись пить крепкий черный кофе. Настроение у тридцатилетнего мужчины было превосходное. На сегодняшнем заседании Думы Владу удалось пролоббировать свои интересы, и, благодаря активной позиции и грамотной речи, Токарев добился голосования большинства за его проект Постановления о выкупе определенного муниципального имущества, путём включения его в План приватизации.

— Токарев, постой! — окликнул его давний друг и коллега Богдан.

Влад остановился, подождав товарища. Богдан Башин, который среди друзей всегда оставался просто «Башней» из-за созвучия с фамилией и за свой высокий рост, обладал незаурядной внешностью и твердым характером.

Острые, скорее даже хищные черты лица, с узким носом и тонкими губами, делали взгляд Богдана жёстким и опасным. Со своей первой женой Мариной, имеющей обеспеченных родственников и хорошие связи, Богдан развелся после того, как добился статуса депутата. Вторая жена Башина — первая секретарша новоиспеченного слуги народа Юля, родила ему двоих детей, полностью погрузившись в их воспитание, лишь изредка посещая с мужем праздничные мероприятия и даже, один раз в год, удостаивалась чести съездить вместе со своим дражайшим супругом и отпрысками в жаркую экзотическую страну. В остальное время Богдан полностью предавался своим политическим делам и неформальным встречам, неоднократно заканчивающимся далеко за полуночью.