Елена Соловьева: Короткие смешные рассказы о жизни 3

– Стихи учишь? – участливо спросила я.

Дед тяжело вздохнул и продолжил бормотать.

В общем, не знаю, во сколько он лег спать, но за завтраком мы клевали носом оба.

В клубе нас поджидала Баба Яга в полной боевой готовности. Она была одета в лохмотья, с метлой в руках, даже прицепила себе страшный нос, похожий на краковскую колбаску. Я увидела этот нос, и мне резко захотелось есть и спать.

Баба Яга с ходу потянула нас в подсобку, выдала деду красные штаны и шубу. Но он никак не мог в это все вместиться.

– Шили-то костюм на баянистку Тамару Павловну, она у нас столько лет Деда Мороза играла, – оправдывалась культработница, помогая деду затягивать пояс.

Кое-как, поднатужившись, дедушка вместился в этот красный наряд, но дышать у него не было никакой возможности. При попытке вдоха пояс грозил треснуть, поэтому дед мог только выдыхать.

Баба Яга, улыбаясь из-под краковской колбаски, одобрительно посмотрела на него и сказала:

– Ну, давайте быстренько прогоним сценарий, а то вот-вот дети придут.

По ее задумке сперва на сцену выходит Снегурочка, то есть я. После приветственных стихотворений я должна поводить с детьми хороводы вокруг елки, чтоб потянуть время. Потом зовем Деда Мороза, он тоже все по стандарту: стихи и хороводы. А потом из-за кулис послышится голос Бабы Яги, она будет всех пугать и дразнить, но на сцену выйдет не сразу. Это так специально, чтобы было интересней.

Мы быстро прогнали весь этот сценарий за десять минут и поняли, что придется как-то растянуть хороводы, конкурс костюмов и раздачу подарков на оставшиеся пятьдесят минут.

– Ничего, – успокаивала нас Баба Яга, – хороводы можно водить хоть целую вечность, только не очень быстро, и направление регулярно меняйте, чтоб детей не укачало и не начало тошнить. Фонтаны из манной каши праздник не украсят.

Звукорежиссер выдал нам с дедом по микрофону и установил еще один за кулисами, для Бабы Яги.

Мы с дедом спрятались в подсобку, что за кулисами, и стали ждать. Дед все время вытирал платком пот со лба и чесал голову под шапкой.

Я, видя, как он переживает, для успокоения души сунула в карман его красной шубы листок с приветственными словами. Дед сопротивлялся, говорил, что все стишки отлично помнит, но я настояла, и слова остались лежать в его кармане.

Тем временем люди начали сходиться. Я временами подсматривала сквозь дырочку в кулисе, но деду говорила, что людей мало, чтобы он не переживал. А он все бормотал и бормотал стихи себе под нос и продолжал чесать голову под шапкой.

Звукорежиссер включил торжественную музыку, и я выпорхнула на сцену. Был полный зал людей. Впереди стояли разряженные в зайцев и снежинок дети сотрудников санатория, а позади – умиляющиеся родители, бесконечно щелкающие фотоаппаратами.

Я прочитала новогодние стихи и поводила хоровод с детьми вокруг елки.

Пока все шло идеально.

Я предложила детям позвать Дедушку Мороза.

– Дедушка Мороз!!! – кричали зайцы во все горло, перекрикивая снежинок.

На сцену вышел Дед. Он посмотрел в зал, увидел рой зрителей, уставившихся на него в ожидании, и замер.

Дед прижал микрофон к груди, да так и стоял с выпученными глазами, не шевелясь, то краснея, то белея, то синея, ей-богу как российский флаг.

Я, чтобы хоть как-то спасти ситуацию, сказала:

– Давайте, дети, похлопаем Дедушке Морозу, он шел из лесу, устал. А сейчас он скажет вам приветственное слово.

А сама тихо сказала деду: «Деда, давай, говори свой первый стих».

А он, продолжая держать микрофон на груди, прям в него и выпалил:

– Светочка, я все забыл.

Зал, именно задние ряды родителей, прыснули со смеху.

А Баба Яга, забыв, что у нее под колбасным носом тоже стойка с микрофоном и что ее будет слышно на весь зал, как закричит погромче:

– Саныч! Читай по бумажке, все равно без зарплаты работаем!

Родители, узнав голос Степановны, развеселились еще больше.

Зайцы и снежинки стояли у сцены, раскрыв рты, и ждали, что же им скажет Дедушка Мороз. Но дед мой стоял, как заколдованный.

Я, чтобы как-то выйти из ситуации, сообщила детям, что наверняка Дедушка Мороз принес детям телеграмму из лесу, и вынула спасительный листок из его кармана. Но безжалостные софиты слепили глаза, да и дедуля мой был без очков, поэтому он, увидев листок, снова сказал в микрофон:

– А я ничего не вижу!

– Йоперный театр! – снова послышался голос Бабы Яги.

Зрители уже смеялись в голос, и я почувствовала волнение.