Светлана Курилович - Пустячки

Жил-был на свете большой палец. Не на руке, а на ноге. И не на какой-нибудь, а на правой. И всё-то у него складывалось хорошо: хозяйка была чудесная – красивая молодая девушка, она очень любила свой большой палец, холила и лелеяла его. Регулярно мыла, устраивала чистку. Шлифовала и покрывала лаком, а иногда даже разорялась, чтобы устроить ему поход к педикюрше. Вот уж наслаждение, так наслаждение! Педикюрша отпаривала его, мазала кремом, убирала отмершую кожу, выравнивала – он себя не помнил от счастья!

Словом, большой палец млел от такого отношения, обожал свою хозяйку и всячески старался облегчить ей жизнь: не ныл и не жаловался, когда его сдавливали узкие туфли, старался не возникать, когда хозяйка подолгу стояла на цыпочках на высоких каблуках, и даже, когда она купалась в холодной речной воде, всячески прогонял наглую судорогу, кидавшуюся на него, как коршун. Вот так и жил потихоньку: с соседями не общался, с малышами не разговаривал, словом, мизантроп, да и только.

Но однажды случилось непредвиденное. Как-то вечером хозяйка разбирала книги (она была босиком, а большой палец просто обожал, когда его обвевало ветерком, – это напоминало ему о детстве) и нечаянно уронила на ногу толковый словарь Ожегова. Вся тяжесть словаря пришлась… на кого бы вы думали? – именно на большой палец! Удар был так силён, что он утратил свою аристократическую сдержанность и завизжал во всю мочь:

– Ты что, с ума сошла?!

Девушка начала прыгать на одной ноге, зажав большой палец рукой, потом побежала в ванную и подставила его под струю холодной воды. Это было так неожиданно и так не похоже на всё, что с ним было раньше, что палец потерял дар речи и только тихо стонал:

– О, Господи, за что ты меня так, несчастного?! В чём я провинился, что сделал не так?!

Вечером, уже успокоившись и лёжа в кровати, он рефлексировал: вспоминал свою прошлую жизнь – босоногое детство, беспечную юность – и пытался найти проступок, за который его наказывают. Но – не находил. И тогда большой палец, отчаявшись, решил порвать со своей теперешней жизнью и уйти в монастырь, чтобы приблизиться к Богу, замолить грехи и, наконец, обрести покой. Решение его было твёрдым и обжалованью не подлежало, но что делать с хозяйкой? Она как сбесилась: совершенно не хотела прислушиваться к голосу разума, таскала его с собой на вечеринки и в рестораны, безбожно стискивала узкими туфлями или, наоборот, заставляла его держать на одном ремешке целую босоножку!! Как он только не надорвался!

– Что с ней случилось? – недоумевал большой палец, – Не иначе, сошла с ума!

Он всячески пытался направить свою хозяйку на путь истинный: целыми днями ныл и жаловался, ворчал, занудничал, так что под конец сам себе опротивел – а ей хоть бы хны!! Мотается туда-сюда, а на него – ноль внимания!

Большой палец окончательно затосковал и распростился со всеми надеждами, мир воспринимал в сером цвете, словом, поставил на себе крест. Кроме того, он начал чувствовать, как с ним происходит что-то странное: как будто он что-то терял, безвозвратно и бесповоротно, словно какая-то часть его утратила единство со всем остальным организмом, а из-под неё прорастало нечто новое, неизведанное и непонятное.

– Неужели я беременный?! – обливаясь холодным потом, подумал большой палец. – Слышал, что такое случается, но никогда не думал, что это произойдёт со мной! И как же это меня угораздило? А главное, что же теперь делать? Как на это посмотрит общество? Неужели соглашаться на аборт?! С одной стороны, я ещё молод и у меня наверняка будут желанные дети от любимого, а с другой стороны, у нерожавших аборт может привести к непоправимым последствиям! Останусь бесплодным, и кому я буду нужен? Что тогда меня ожидает в будущем? Кто на старости лет подаст стакан воды? – он тихонько заплакал, остановившись перед этой дилеммой, словно Буриданов осёл. Слёзы его были такими обильными, горячими и солёными, что размочили ушибленный ноготь, и он начал потихоньку отслаиваться, освобождая место новому, молоденькому, наивному ноготку.

– Привет, – пропищал проклюнувшийся новичок. – Как тут у вас погода, не каплет?

– Здравствуй племя, младое, незнакомое, – меланхолически подумал большой палец. – Так вот как мы размножаемся – почкованием. Сбрасываем старое, негодное, отжившее, словно лес осенью – листву, и, подобно змее, обретаем новую кожу и новую жизнь.