Андрей Филиппов - Ночное пиво

Пиво – это не напасть. Как бы после не пропасть! (народная мудрость).

1.

История эта произошла в дремучие времена, когда период застоя вдруг сменился какой-то колдовской плясовой круговертью. Называлось это, как я помню, «перестройка». Кто не знает, спросите у старших. Самым удивительным в ней было то, что вместо стройки происходило одно сплошное недоразумение... Конечно, сейчас такая история маловероятна, все ж таки порядку стало больше, однако, по тем временам… Почему бы и нет? А, быть может, она даже имеет право считаться автобиографичной?

Яркий солнечный весенний день еще только разгорался, еще дворники вовсю дометали положенные им квадратные метры, и тень от соседней пятиэтажки, укорачиваясь, только надумывала спрятаться в канаву от колес немногочисленных машин, а студент Вахрушев уже неспешно брел по улице. Настроение у него было философски-раздумчивое. Он неторопливо оглядел окружающий мир, кивнул сам себе головой и подумал, что это хорошо. Что именно ему понравилось, Вахрушев не уточнил, просто хорошо – и все тут, тем более день обещал быть погожим. Кроме того, на всех фронтах его жизни играла благодатная гармонь – «хвосты» в институте поочередно отваливались, родители повадились ночевать на даче, а Ленка уже туманно намекала на приглашение в гости.

Да еще счастье привалило – соседу выплатили зарплату. Наконец-то. В нищете своей сосед бывал шумен и ругался с женой, а, может, это жена била его за грехи тяжкие, вопль и карканье стояли невыносимые даже через стену. А тут сосед на радостях накупил спирту «Рояль». И стал тих и благодушен. Неделю назад Вахрушев споткнулся об его тучное тело на темной лестнице и в сердцах обозвал соседа неприятным словом, но тот не обиделся. Желая примирения, Вахрушев даже проводил его до дверей… В прихожей сосед то ли упал, то ли его молча начала бить жена, непонятно. Но, видимо, проникшись ситуацией, кто-то в ту же ночь выбросил из их окна японский магнитофон. Вахрушев, возвращаясь со свидания, углядел магнитофон в грязном палисаднике под балконом, отмыл, отремонтировал и успешно продал его другим соседям.

Деньги… Да, вот они шуршат и звякают в кармане. Это такая хитрая вещь, которая всегда нужна и которой никогда не хватает. Но Вахрушев и к деньгам сегодня отнесся философски. Пусть уходят. Придут другие. Когда они длительно не посещают его карман, на душе становится пустынно, а когда они толпятся там – жизнь кажется полною чашей. Телевизор целый день рассказывает о том, что где-то кто-то удавился из-за денег или оказался за решеткой. Нет, утро нынче положительно выдалось прекрасным. И он, Вахрушев, не собирается размышлять о бренности разноцветных бумажек.

Пивной ларек, словно роза в хрустальном бокале, вплыл в его поле зрения из-за поворота. И Вахрушев сказал себе «Стоп!». А почему люди думают, что возле пивного ларька по утрам собираются жаждущие пьяницы? Разве непристойно обычному студенту влить в себя часть этого прозрачного утра? Тем более, если спешить ему совершенно некуда? Ну и пусть пьяницы принимают его за своего. Главное, что он сам абсолютно уверен в своем благонравии. И ведь та же самая Ленка недавно сказала ему «Умный – поймет, а дурак мне не нужен». Вахрушев примерил эту фразу к ларьку и убедился, что понимать его там некому и дураков рядом тоже не наблюдается. Только маленькая кривоногая собачка играла в гляделки с толстым сибирским котом возле мусорного бака.

Как свидетельствовал ценник, «Бутерброд с селедкой», предлагавшийся посетителям ларька в качестве закуски, вызвал у Вахрушева двойственное чувство. Во-первых, образец бутерброда с селедкой свалился с выставочной полки и застрял между нею и наружным стеклом, как несчастный корабль, потерпевший крушение между скал. Хлеб уже затронула плесень, а селедка скособочилась и высохла, словно злобная остроносая старуха, протянув к стеклу кость, похожую на клюку. Это свидетельствовало о неумолимом беге времени. Но, это во-вторых, рядом с погибшим бутербродом, как спрут, бодро шевелил длинными ногами паук-косилапка. Паука разбудило солнце, и он стремился к жизни. Вероятно, он хотел показать Вахрушеву, что пусть, мол, прошлое лежит спокойно там, где его настигла смерть, а нам пора вставать и бежать к свету.

Надкусанная пол-литровая банка, которую продавщица призвала олицетворять пивную кружку в это утро, прикрылась шапкой пушистой пены. Вахрушев взял банку и отошел от окошечка. Но как только он ощутил пальцами прохладу стекла, как только вдохнул хрустальный воздух и осторожно подул на пену, как только почувствовал ласковое прикосновение солнечного лучика и улыбнулся всему сущему - его блаженствующий взор уловил вдалеке знакомую долговязую фигуру.