Пётр Самсонкин - Короткие смешные рассказы о жизни 4

– Не знаю, как это работает, мужики, – по-доброму смеюсь я, – но работает!

Они меня, конечно, на игру позвали. Руку долго жали своими подносами железобетонными. На игру я, понятное дело, не поехал. Зачем? Я и так был счастлив еще неделю после этого эпизода.

Вот так все просто.

Попросила жена дочку в театральную студию отвести и подождать час.

Да не проблема! Пришли мы. Атмосфера какая-то нездоровая, как на войне. Прямо в воздухе конкурентный смог висит. Мне сразу тоскливо становится в такой обстановке. Маня моя тоже обычно теряется.

Сел, жду. И со всех сторон от мамаш летит информация, способная разрушить мое самоощущение счастливого отца. Летит прямо в меня:

– А кто в нашей сказке Буратино играет, уже известно?

– Боря – Буратино. Петя – Пьеро. А Артем – Артемон.

– А Мальвину выбрали? А, ну Мальвина, конечно, Майя. Она ж у нас первая красавица.

– Ой, девочки, мы вчера на съемках были!

– Да что вы! И где снимались?

– В рекламе майонеза. Лизоньку сняли. И крупный план был. И даже текст. Скоро на всех каналах.

– А нам из шоу Галкина ответили. Ну вот это, про талантливых детей. В четверг едем.

– Правда? Это замечательно.

– А я не знаю даже, что делать, девочки… Вероничке педагог сказала, что надо срочно оперным вокалом заниматься. Говорит, срочно надо показать кому-то. Обещала с Гнэсинкой поговорить.

И все это валится мне прямо в душу. В незащищенную душу отца! Неподготовленную для переваривания успехов чужих детей. Ну нет, думаю, просто так я вам не дамся. Покашлял и говорю:

– Простите, а вы не знаете, как здесь к пропускам занятий относятся?

Они вяло повернулись ко мне, как многоголовая гидра с одним выражением в двадцати глазах. И забулькали своими снисходительными объяснениями про то, что надо «предупредить» да «поговорить», но «вообще, не очень». Выслушал я это с великой благодарностью и говорю:

– Спасибо большое, сегодня же поговорю. А вы не знаете, кого в «Буратине» Маня моя играет?

– Она играет куклу в первом действии. И чайничек во втором. Кажется, так.

– Ясно… Не хотелось бы коллектив подводить. Можно будет договориться, чтобы кто-то другой сыграл? А то мы, скорее всего, около двух месяцев не сможем ходить.

– Два месяца? Так это как раз до спектакля осталось!

Делаю очень серьезное лицо, сокрушенно вздыхаю.

– Вот как раз до мая не сможем. Никак. Маня так переживает за спектакль.

– Да вы не волнуйтесь. Может, Ирина Борисовна и совсем чайничек уберет. Он никакой нагрузки не несет. А что у вас случилось?

Гидра о десяти головах доверчиво повернута ко мне, проникнута жалостью к театральным чайникам и прочему реквизиту. Я достаю невидимый меч. И говорю:

– У Мани съемки до мая. Проект «Диснея». Сказка. Полный метр.

Глаза гидры застывают, улыбки делаются неподвижными, как будто их только что спрыснули фиксатором.

– У Мани? Полный метр?

Я так расстроен, что некому будет играть чайник!

– Да-а… И никак ее не отпустят. Главная роль! Сказочника Никита Сергеич играет. А царя – Федор Сергеич. С ними графики согласованы. Машу, конечно, не отпустят на «Буратино».

– Подождите… Кто играет?

– Сергеич.

– Простите, это Михалков, что ли?

Я ощущаю подступающее чувство счастья в районе кадыка, оно медленно заползает в горло и сейчас оттуда тепло польется по всему телу.

– Да, да… Михалков и Бондарчук. А маму Машину Ходченкова играет. Говорят, сходство большое. Ну, у Светланы с Маней.

– А-а… – выдыхает гидра, беря цепное дыхание. – Ну да. Она ж такая бледненькая девочка…

– Блондинка, – поправляю я, – искали девочку как раз такую. Говорят, даже в Прибалтике искали. Но цвет волос – не основное. Там роль сложная. Надо было, чтобы актерски еще потянула. Как продюсер нам сказал, искали талантливую и красивую. Ну мне, по крайней мере, так перевели.

– Перевели? – шумно дышала гидра.

– Ну я английский бегло не очень понимаю. Продюсер с нами разговаривал. Из Голливуда. Объяснял. Вот… такие дела.

Гидра была повержена. Коллективная челюсть безвольно висела. Слюна капала и с шипением испарялась прямо в раскалившемся воздухе. Они смотрели друг на друга потерянно и бессильно, как будто я сделал что-то непотребное, как будто надругался над ними. До конца занятия в раздевалке царила тишина. Когда Маня вышла, мамаши сканировали ее глазами, стараясь найти, нащупать, понять, что ж в ней такого, почему она?.. Почему она?! Потому что у нее отец, который знает, как принести в семью счастье! Так-то!