Игорь Бобров - Трепещи, Америка! Часть вторая. Капкан тщеславия

– Борш, Борш – вери гуд, – повторял немец.

– Вот видите, если мы с ними по-хорошему, то и они по-хорошему. Теперь мы к ним в гости поедем. Пиво пить с сосисками.

Склянки больших напольных часов с большим золотым якорем на циферблате, стоящие в углу зала, пробили полночь. Закончился еще один день.

Уставшие официанты уже разнесли расписные чайники с чаем, пряники, вазочки с вареньем и с надеждой выглядывали из кухни в зал в ожидании окончания банкета. Немецкие туристы никак не могли расстаться с усатым старпомом и поочередно обнимались, сильно уважая друг друга.

Наконец-то все разошлись, и за столом остались трое друзей: командир, старпом и старший кок – Александр Кузнецов, Олег Старков и Василий Акуленко.

Старков вдруг достал и положил на стол толстую красную папку.

– В этой папке описание 67 чрезвычайных ситуаций с ядерным оружием, произошедших за последние годы. Несколько случаев получили широкую огласку, остальные не столь известны, хотя эта информация из открытых источников. С каждым годом таких случаев становится все больше и больше. У нас снова холодная война, а ракеты стали быстрее, террористов все больше, да и сумасшедших прибавилось.

– Мы ведь не зря книгу про Ген-Гения издали, – продолжил он. Тот случай у нас с Василием Ивановичем из головы много лет не выходит. Большое дело мы затеяли. Посоветоваться хотим. Мнение своего командира услышать.

Старков отпил чай из фарфоровой чашки и очень подробно рассказал Кузнецову о планах создать международный союз «Формула мира» и организовать сбор подписей под петициями.

– Если будет принято решение Советом Безопасности ООН, оно будет обязательно к исполнению всеми странами, – закончил Старков.

– Идея хорошая, очень хорошая, – серьезно сказал Кузнецов. – Когда-то давно я сам работал над программой раздельного хранения. Предполагалось одновременно нам и американцам снять с ракет боеголовки, сделать склады в сотне километров и установить в каждую радио датчик. Но эта программа так и осталась только на бумаге.

– Надо было тогда наши подводные монстры «Акулы» не резать, – вступил в разговор Акуленко. – Одну установить в Кремле, рядом с Царь-пушкой, а вторую – в Вашингтоне, перед Белым домом. Представляешь, штатовский президент просыпается утром, а у него перед окнами наша «Акула» высотой с девятиэтажный дом и 200 ядерных боеголовок в окно смотрят. И у нас в Кремле тоже бы задумались, глядишь, давно обо всем бы договорились!

– А на самом деле, что ты скажешь, командир? – уже серьезно спросил старпом.

Он знал, что Александр Кузнецов просто так ничего никогда говорить не будет.

– Слишком серьезное дело вы затеваете. Надо все очень хорошо обдумать. Одним нам, конечно, не справиться. Надо обратиться к серьезным политиками, а может, и дипломатам. В любом случае я с вами. Возьмете?

– Конечно, командир, – почти хором ответили друзья.

– А эту папку с 67 случаями мы пока придержим, а когда интерес появится, тогда и опубликуем, – закончил разговор Кузнецов.

Склянки больших напольных часов с золотым якорем на циферблате пробили два часа ночи.

Друзья решили немного прогуляться и вышли на Адмиралтейскую набережную. Был конец мая. Наконец-то пришли первые теплые дни, после промозглой питерской зимы природа ожила, покрылись свежей зеленью деревья, и город был особенно хорош. Белые ночи еще не наступили. Но дни стали длиннее, и в два часа ночи небо уже начинало светлеть. Красавица Нева не торопясь несла свои воды в вечность. Разведенные на ночь мосты в ярких огнях подсветки являли собой фантастическое зрелище. Десятки корабликов с туристами возвращались с ночной прогулки. Рядом с причалами группы иностранцев садились в поджидавшие их автобусы. Немцы, французы, китайцы… Сотни тысяч, миллионы туристов каждый год приезжают в Петербург со всех концов света и, восхищенные красотой этого великолепного города, увозят с собой частичку России, русского гостеприимства.

– Необыкновенный город. Москва тоже очень красивая, но другая – царская, а Санкт-Петербург – императорский, державный! Самый российский и самый красивый в мире! – сказал Кузнецов. – Вот только достался бы питерцам климат получше, лето подлиннее, хотя… эту мелочь ему можно простить, – улыбнулся он.

Акуленко внезапно вспомнил свой страшный сон про разрушенный от атомного взрыва город. Дымящиеся развалины, трупы людей, черное радиоактивное небо.

– Вы знаете, сегодня в ресторане за дальним столиком сидела небольшая мужская компания, и лицо одного человека мне показалось очень знакомым, – вдруг сказал Кузнецов. – Там, в суете, я не мог вспомнить кто это, а вот сейчас вспомнил. Он сам москвич, но часто бывает в Петербурге, меня с ним знакомили несколько лет назад. Это человек-легенда. Человек, который когда-то спас целый город. Эх, надо было с ним поговорить, о наших планах рассказать.