Дарья Дивеева - «Пьяные» и другие новогодние рассказы

– Что это, Арина Игоревна? – хмыкнул молодой врач, Василий Васильевич, выхватывая из рук коллеги бутылку, врученную ей пять минут назад пациентом. – Вы все-таки решили уйти в запой в новогоднюю ночь? Потерпели бы денек.

Было ожидаемо, что Василич пройдется по подарку. Тупые бестактные шутки – его профиль – выдали, видимо, вместе с сертификатом хирурга пять лет назад. Арина поменялась с ним дежурствами, забрав себе 30 декабря и 1 января, чтобы освободить 31-е и встретить Новый год с семьей.

Два дежурства по цене одного. На месте Василича она была бы счастлива, что разменяла эти дни. Наверняка ему тоже не хотелось проводить в больнице второй Новый год подряд. Но она знала, что он не откажет ей, ведь она была на десять лет старше, с тремя детьми, ради которых и пошла на такой неравнозначный обмен.

Точнее, она решилась ради младшего сына. Ему тяжело давалась адаптация к школе, он не успевал за одноклассниками в учебе и часто дрался с другими детьми. Школьный психолог вызвала к себе родителей и мягко отметила, что мальчику не хватает родительского внимания. Она настаивала, что поведение исправится само, если дома будет создана подходящая атмосфера.

Этот разговор состоялся за две недели до начала зимних каникул. В традиционном письме Деду Морозу ее сын попросил у зимнего волшебника, чтобы «мама встречала Новый год дома». Арина проревела в туалете почти час, сжимая листочек с корявой надписью, где половина букв была написана будто бы в зеркальном отражении.

Она решила, что устроит детям праздник, чего бы ей это ни стоило. Двое суток работы за одну очень важную ночь дома. «В которую я даже толком не посплю», – неизбежно возникала в ее голове мысль, которую она гнала от себя, как крамольную.

Сейчас она смотрела на молодого, неженатого и бездетного коллегу и мысленно укоряла его за насмешку.

– Это Михалыч подарил. Я ему швы снимала, – объяснила Арина.

Михалыча знала вся больница. Крепкий организм мужчины с тридцатилетним стажем алкоголика начал давать сбой два года назад. За это время он побывал во всех отделениях больницы, кроме гинекологии и патологической анатомии. Несмотря на нелицеприятный анамнез, он всегда был вежлив и даже кроток, стойко переносил все процедуры и неизменно благодарил врачей бутылкой чего-нибудь крепленого. Часто початой – он проверял, не паленая ли.

– Акцизной марки нет, – повертел Василич в руках бутылку из темного стекла с выцветшей этикеткой. – Самогон, что ли? Я бы поостерегся такое пить.

– Я и не пью, обычно протираю поверхности.

– Только не говорите этого Михалычу, – хохотнул появившийся на пороге ординаторской Антон Аркадьевич, заведующий отделением, – расстроится бедняга.

Женщина тепло улыбнулась начальнику. Их связывали не только годы совместной службы на благо здравоохранения, но и сходство характеров. Оба трудоголики, увлеченные профессией, они буквально жили в больнице. Без единого вопроса прикрывали друг друга и поддерживали в трудную минуту. Вот только шеф в последнее время стал сдавать – возраст.

– И почему мне все время несут алкоголь? Не духи, как Маше, или хотя бы конфеты. Дети бы съели…

– Потому что ты выглядишь, как человек, которому срочно надо накатить, а не подушиться, – шеф похлопал коллегу по плечу. – Машенька – молоденькая феечка, которая еще не понимает, куда попала. Конечно, ей и духи, и цветы. Чтобы задобрить и скрасить, так сказать. А нам, старым волкам, только алкоголь.

– Ничего я не старая! – возмутилась Арина. – Мне еще сорока нет.

– Зато есть муж, трое детей и работа с ненормальным графиком и загрузкой. А это никого не молодит.

Доктор с тоской посмотрела на свое отражение в хромированном боку электрочайника. И, хотя он сильно искажал черты лица, черные круги вокруг глаз были явственно различимы.

– Ладно, пойду домой. Спасибо, что отпустили пораньше, Антон Аркадьевич. Всех с наступающим.

Она убрала бутылку в сумку и ушла.

***

В кои-то веки погода стояла по-настоящему зимняя, словно вот-вот из-за угла вырулит Дед Мороз на тройке коней. Но Арину это не радовало. Снегом замело все дороги, а городские службы не спешили выводить технику на уборку. В декабрьские сумерки, да еще и в метель с гололедом, ехать по такой «зимней сказке» на старенькой «девятке» было очень страшно. Женщина кралась со скоростью не больше сорока километров в час.