Станислав Зелинский - Калейдоскоп

— Если рессора лопнула, заплатите как следует, — проговорил шофер.

Выехав на шоссе, мы помчались полным ходом. Остроносый автомобиль легко обгонял пешеходов, велосипедистов и пароконные подводы. Темные тучи угрожали дождем. Дул холодный ветер, ведь стояла уже поздняя осень. Носы посинели. Охота угасала. Один только Сильв порой поворачивал голову и произносил с усмешкой:

— О, лиственница! Лиственница, лиственница, лиственничная усадьба…

— Ах, как красиво, — умилялась блондинка и тыкала в бок мужа, чтобы он погромче подлизывался, а то Сильв глуховат.

Парочка поворотов, два моста через ту же самую реку, чуток в горку, чуток с горки, словом, не прошло и часу, как мы были в городке. На рыночной площади уже отдыхало несколько столь же древних автомобилей.

— Жду два часа, — шофер хлопнул дверцей и пошел пить пиво.

Мы остались одни.

— Вся надежда на вас, — обратилась блондинка к Сильву. — Нашим мужчинам и рукой не пошевелить.

— Благодарствую за оказанное доверие, — без энтузиазма отозвался великий Сильв. Однако же вылез и открыл дверцу. Окаменевший Элиш вывалился на мостовую. Разумеется, все растерялись, и замешательство это тянулось несколько минут. Затем блондинка принялась колоть булавкой двух наполовину придушенных, никому не ведомых дам, а великий Сильв взялся массировать Элишу ноги. При виде милиционера все вновь обрели силы и бодро двинулись за покупками.

Про базар расспрашивать нужды не было. Лошадиные следы четко проложили дорогу, На ярмарке толпа нас разбросала. Меня несло от лотка к лотку, и я потерял своих спутников из виду. Только однажды среди незнакомых физиономий промелькнуло лицо разъяренной блондинки: она выдирала из рук худой брюнетки габардиновые брюки цвета кофе с молоком.

На другом конце площади, подальше от заграничных лекарств, шелков, мехов и нейлона, царило относительное спокойствие. Тут продавали из корзин или прямо с рук поношенные солдатские куртки, пожарницкие брюки с лампасами, сапоги с голенищами, но без каблуков, превратившиеся в камень сырки, яркие карамельки, погнутые гвозди и дырявые кастрюли. Были и еще вещи, менее достойные внимания.

Я прохаживался с видом знатока. Спрашивал цену, крутил носом, копался в куче всякого железа и, подняв проржавевшие кандалы, замечал, что выковал их бездарный кузнец. Торговцы взирали на меня с возрастающим уважением. Ломали головы, чего я тут ищу? Эх, если бы я и сам знал.

И вот за помятым ведром я увидел картонную трубку, оклеенную цветной бумагой. Красная бумага, золотой рисунок? Подошел поближе.

— А что это?

— Не знаете? Калейдоскоп.

Седой горец готовил на ладони табак для трубки. Растирал его, смачивал слюной, скатывал в шарик. Когда он покончил с этим, я протянул руку.

— Покажите, посмотрю, чего он стоит. Дайте калейдоскоп.

Я посмотрел в трубу: очень милые звездочки. Разноцветные, живые, рисунок приятный. Небо хмурое, почти мрачное, дождь вот-вот пойдет… А в калейдоскопе красочно и весело. Сказочно цветастый клочок совершенно иного мира. Понравился мне калейдоскоп. Потряс, значит, я трубку, пожелав посмотреть на другой рисунок, а звездочки ни с места.

— Эй, хозяин, хозяин, испорченный ваш калейдоскоп. Одни звездочки только и видно. Смотрите, вот даже о колено его, и ничего, хоть бы хны.

— Приложите-ка его еще разок к глазу.

Я приложил. Горец зашел сзади и ребром ладони ударил меня по шее.

— Хозяин, что вы делаете? Больно!

— А перемена в трубке есть?

— Переменилось, правда, да на кой черт такая перемена.

— Скажите, что видите?

— Петельки, а может, не петельки? Вроде бы петельки? Красные, зеленые и желтые.

— Ну, иначе и быть не должно. За звездочками всегда петельки.

— Но шея-то болит.

— Тут вы близки к правде. Коли уж хочешь перемен, то и боли не миновать. Не верите? Спросите женщин, которые с мужиками уже дело имели. Я вам советую, возьмите калейдоскоп, игрушка-то прекрасная.

Я осведомился о цене.

— Погодите, трубочка моя погасла. А вам какой нужен калейдоскоп? Для вас? Для ребенка?

— У вас же только один…

— Калейдоскоп один, а цены две.

— Для себя я покупаю, — пылко заорал я.

— Тогда дороже заплатите, но ненамного. А подойник вам не нужен?

— Не нужен. До свидания.

— Ну, тогда до свидания.

Я сунул калейдоскоп под мышку и позади лотков протолкался к выходу, два часа уже истекали. У ворот великий Сильв остукивал дубовую бочку, но так ни с чем и отошел. В государственном ларьке требовали взамен старую бочку.