Александр Филичкин - Бурная молодость Жени Степанова

После окончанья учебки, меня перевели к мотострелкам, стоящим у китайской границы. Мол, здесь от меня пользы будет значительно больше. Как раз в это время принялись возводить укрепрайон. Нужны были крепкие парни.

Как-то раз, послал нас сержант копать траншею меж сопок. Погода стояла удивительно мерзкая. Ветер, холод и снег. Земля сильно смёрзлась и стала твёрдая, что твой бетон. Рыли, мы рыли и, наконец, добрались до какого-то непонятного кабеля. Толстый такой, в железной оплётке.

Тут на меня такое зло накатило, на наших отцов-командиров. Они там, в тепле по телефону болтают, а я тут, на морозе на кулак сопли мотаю. Нет бы, прислать экскаватор. Он бы в два счёта всё сделал.

Поднял я лом, да как вдарю по кабелю сверху. Остриё пробило оплетку. Раздался оглушительно громкий хлопок. Лом выскочил из моих скрюченных рук, взвился в высокое небо и бесследно исчез. Где он упал, даже не знаю. Никто его больше не видел.

Только я вылез из глубокой траншеи, чтобы лом поискать, как гляжу, летят к нам четыре машины из воинской части. А в них сидят связисты и особисты. Всё ругаются матом.

Оказывается, я перерубил кабель правительственной связи. По нему мотострелков должны были поднять в ружьё во время войны. Нас прогнали оттуда пинками. Мы вернулись в казарму, умылись, поели и со спокойной душой отправились спать.

Через какое-то время, полковник Дадацкий увидел, какой у меня внушительный рост и взял к себе, во взвод управления. А первые месяцы, чем только я не занимался в полку.

Как-то раз, мы с одним из солдат, скоммуниздили кое-что из стройматериалов в родной воинской части. Всё нажитое нечестным путем мы продали местным корейцам. Корейцы-то, они вроде корейцы, а расплатились с нами на русский манер.

То есть, всучили бутылку со своим национальным напитком. Как потом оказалось, она у них называется «соджу» и её делали из сладкой картошки, что называли бататом. С виду, водка, как водка. В бутылке с иностранной наклейкой и укупорена, как на приличном заводе.

Вернулись мы с другом в расположение части. Нашли укромное место, разлили алкоголь по стаканам и подняли посуду ко рту. Нужно сказать, что мой напарник никогда не пил жидкость залпом. Он всегда цедил жидкость сквозь зубы, словно какой-нибудь волк. Наверное, один раз отравился химической дрянью.

Потом он сказал, что смог проглотить только глоток, а все остальное немедленно выплюнул. Я же, по старой привычке, махнул всю порцию разом и от избытка неслыханных чувств выпучил зенки, что твой речной рак в кипящей воде.

Когда я отдышался то, с отвращением сплюнул и в сердцах заявил: – «Да лучше я выпью ведро тройного одеколона, чем ещё одну стопку этой омерзительной гадости».

Но самым удивительным фортелем был случай с кратковременным отпуском Коли. Как это ни странно, но он оказался прекрасным солдатом, ефрейтором, а затем и сержантом. И это при его неуёмном характере.

К тому же, полковник Дадацкий относился к нему почти с отеческим чувством. Как ни крути, а в симпатичном, весёлом бойце было больше двух метров роста. Поэтому, за успехи в политической и боевой подготовке, хохла наградили поездкой на родину.

Он быстро собрался и отправился в путь. В поезде Владивосток-Донецк ему предстояло ехать целых семь суток и ровно столько же, возвращаться назад. Таким образом, на пребыванье дома приходилась неделя. Можно хорошо отдохнуть от воинских будней.

Оказавшись в вагоне, сержант как следует, выпил. Затем, познакомился со смазливой девчушкой. Она не отшила отпускника и с благосклонной улыбкой принимала ухаживания молодого служивого.

Через пару часов, они оказались вдвоём в свободном купе. Там на нижней полке, на голом матраце, случилась бурная постельная сцена. Затем, партнёрша простилась с попутчиком и на небольшом полустанке сошла со скорого поезда. Взволнованный произошедшей историей, Коля оправился дальше.

На третий день, он обнаружил, что мимолётная встреча наградила его широко известной болезнью. Все признаки, как говорится, были у него на лицо: рези при мочеиспускании и выделения неприятного цвета.

Совершенно естественно, что Коля не мог прибыть в таком состоянии на родину предков. Ведь там придётся встречаться с подругами детства и юности. Кто его знает, как всё тогда повернётся? Нельзя допустить, чтобы ещё кто-нибудь пострадал.

Сержант сошёл в первом же крупном промышленном городе, попавшемуся ему на пути, и отправился в комендатуру. Коля пришёл к военкому, где сообщил, мол, он не может ехать в длительный отпуск. Это вызвано тем, что он только сейчас осознал прискорбно-удивительный факт.