Виктор Батюков - Семья Хомячковых

Собрав бумаги и всю свою храбрость Хомячков двинулся к тому, кого никогда не видел. Всю дорогу с пятого до двенадцатого этажа он пытался убедить себя в том, что начальство не зверь, но сердце отказывалось ему верить, и делало попытки убежать. Людоедская улыбка молоденькой секретарши храбрости не прибавила.

– Здравствуйте Хома Хряпович, – обрадовался директор. – Очень приятно, что Вы в свой первый рабочий день попросились ко мне на прием.

– Сегодня среда. – поправил его Хомячков.

– И что? – не понял директор.

– Среда – третий рабочий день.

Директор внимательно посмотрел на Хому. – И так, что Вы мне намерены предложить?

– Поменять работу.

Вставные зубы директора громко лязгнули, а глаза стали размером с солнцезащитные очки китайского производства.

– Я не ослышался? Вы хотите, чтобы я ушел из НИИ? – просипел он.

– Если надумали, то я возражать не стану, – заверил директора Хомячков. – Но я не об этом. Мне кажется, чтобы наш институт мог и дальше работать нужно чтобы пара – тройка отделов приносила деньги.

На этот раз лязг был по тише, а глаза достигли лишь размеров пенсне.

– И как Вы себе это представляете? – заинтересованно, но несколько скептически, спросил директор.

– Можно чинить компьютеры, печь пирожки, ремонтировать квартиры, – стал загибать пальцы Хома.

– Разводить кого–нибудь. – подхватил его мысль директор.

– Этим пусть ЗАГС занимается, – не согласился Хомячков, но потом подумал и предложил. – А что если кого–нибудь выращивать для продажи?

– Свиней?

– Не обязательно. Можно кроликов на шапки.

– Или хомячков на варежки. – съязвил директор. – Идите к себе. Я подумаю.

«Интересно откуда этот начальник животноводческого отдела свалился на мою голову»? – бросил он мысль в след уходящему Хоме.

Впервые в жизни Хомячков возвращался домой обуреваемый многими думами.

– Дорогая подашь ужин приблизительно через час. Мне еще нужно кое над чем поработать. – бросил он с порога, и поспешил в комнату.

Фраза «Где ты так долго шлялся. Опять автобус перепутал?» – упала прямо у ног Фани едва оторвавшись от её языка. Проводив взглядом озабоченную фигуру мужа, она скрылась в глубине кухни. Через пятнадцать минут, заживо съеденная любопытством, Фаня заглянула в комнату. Хомячков сидел за столом, и что–то писал.

– Милый с тобой все в порядке? – испуганно спросила она.

– Да. Сегодня меня назначили начальником отдела, и я составляю план спасения НИИ от развала. Ужин готов?

За едой он рассказал Фане в чем заключается его план, а она слушала мужа как крестьяне слушали, в свое время, Ленина, или как дети слушают сказку на ночь (что, впрочем, одно и тоже). Спать чета Хомячковых легла глубоко за полночь. Фаня с восхищением поскребла ноготком впалую грудь своего милого, а Хоме, в этот момент, показалось, что теперь весь мир принадлежит ему.

На следующее утро Хома проснулся на много раньше дворника. Одевшись при свете уличного фонаря он, чтобы не разбудить жену, выскользнул из квартиры даже не сняв тапочки. «Это мой звездный ринг»! – Гордо вскинув подбородок вверх подумал он, и показав рожицу сидящей на скамейке паре воркующих котов, трусцой побрел к остановке. От увиденного хвостатый Ромео сфальшивил, наступил на лапу своей избраннице, и с позором был изгнан со двора конкурентом. Но как бы рано не вышел из дому Хомячков на работу он все же опоздал на пол часа. В кабинет Хома ввалился толкая перед собой огромную сумку. Озадаченная Елена Ивановна встретила его в позе почетного караула.

– Меня директор не спрашивал? – утирая со лба росу осведомился он.

– Нее–е–т. а что у Вас в сумке? – женское любопытство всегда было сильнее профессионализма.

– Здесь будущее процветание нашего НИИ. – гордо произнес Хомячков, и отдышавшись стал толкать сумку дальше. – Если директор спросит – я у себя.

Выждав минут сорок, секретарь решила напомнить своему боссу, что вот, вот начнется совещание. Собрав бумаги, требовавшие Хоминого автографа она, поправив на ходу сбившийся парик, вошла в кабинет.

Сирену такой мощности сотрудники НИИ слышали лишь один раз, когда слегка трезвый электрик случайно обнаружил кнопку воздушной тревоги. Лучшее время по эвакуации показал девятый этаж. Через три минуты все служащие уже мчались по домам вместе с казенной оргтехникой. Дольше всех задержался первый. Им так и не удалось вытащить через окно бильярдный стол. Когда страх рассеялся не успевшие удрать, и спавшие в эти утренние часы сотрудники, во главе с директором, двинулись к источнику паники. За дверью кабинета Х. Х. Хомячкова им представилась живописная картина. На столе совещаний, изображая спящую царевну, лежала Елена Ивановна. Хома суетился тут же, пытаясь оживить её чередуя дергание за руку с орошением из термоса, а весь кабинет был наводнен грызунами разных форм и размеров.