Надежда Ляхова – Люлько - Улыбочку!

А попугай наш, собака, всех кроет без разбора, причём такими словами, что мне и повторить стыдно.

Через месяц к нам соседи ходить вообще перестали – ну кто же захочет о себе столько нового услышать, пусть даже за стакан сахара! А тёща только рада, говорит: «Вот и хорошо, к нам всё равно просто так никто не приходил, только за чем-нибудь, взять взаймы насовсем».

Да, а мне куда два мешка соли девать, что я для соседей держал?

Я с этим гадом что только не делал: дарил – меня с ним вместе выгнали, подкидывал – чуть не убили. Я уже окно открыл и его выкинул – так соседи весь день его ловили, вечером ко мне принесли. Обещали за такие выходки морду набить.

А тут у меня был юбилей, собрались друзья, и директора занесло – не знаю, каким ветром. А этот гад пернатый, мало того, что,

пролетая, испачкал директорскую макушку, так ещё и гаркнул ему в ухо: «Чё припёрся, старый пень?», ну и дальше, как всегда. Директор мне: «Завтра ко мне явишься, будет разговор», и смылся.

Я с утра всё новое надел, побрился, с семьёй попрощался и к нему. Зашёл – ноги сами подкосились, упал и зарыдал:

– Простите, я не виноват! Не я его учил, он сам!

– Как? – удивился директор.

– Может, по словарю?!

– Вряд ли, – отвечает, – там таких слов нет, я сам искал.

– Может, тогда тёща подучила – она у меня тоже такая га…

– Кстати, – оборвал директор, – я тебя вот зачем позвал.

Дай мне свою птичку на денёк – тёща загостилась.

– Да я, – говорю, – его и насовсем могу отдать!

– Насовсем не надо, – испугался директор, – только на денёк!

И вот с тех пор очередь ко мне по записи. Все берут. Кто для жены, кто для соседей, кто для тёщи, а кому просто – для общения.

А вчера я его Кольке отнёс, соседу своему, – к нему тесть с тёщей должны были явиться. А я накануне своему Кешке сковородкой дал по хохлу – и у него, видно, что-то в голове повернулось. Тесть с тёщей к соседу приходят, а мой гад им: «Заходите, гости дорогие!»

Тесть сумку уронил, тёща просто упала. А его как понесло – не остановишь. Те, когда из шока вышли, целоваться к Кольке полезли и сказали, что ехали на два дня, а теперь на месяц остаются.

Тут уж Колька упал – из окна. Его в реанимации еле откачали. Обещали, что года через два говорить начнёт, когда из комы выйдет.

А меня теперь соседи обходить стали за две улицы. Вдруг, думают, это заразное?

Ой, как всё-таки неудобно получилось!

У меня телевизор уже два месяца в ремонте, а я каждый день программу передач смотрю.

– Это что, вот я месяц назад курить бросил, а сигареты до сих пор покупаю.

– И что потом?

– Курю, конечно, – не выбрасывать же!

– Да. Страшное дело! У меня сосед полгода как диван пропил, а до сих пор перед сном раскладывает.

– Да, бывает такое, бывает! Я вот уже второй месяц как на пенсии, а каждый день на работу езжу.

– Ничего себе привычка!

– Да нет, это я чтоб Петровичу язык показать. Он мне все годы тыкал тем, что он на год моложе, – пусть теперь подавится!

– Да уж, а я вот за зиму привык, так и летом теперь не могу без носок ходить. В шлёпках, а всё равно в носках.

– Дак я тоже всегда так носил.

– Но ты какие носишь? Белые хлопковые? А я серые, на собачьем меху. Кстати, не только у нас привычки бывают – вон у Семёныча уже год как новая жена, а попугай всё по-старому её зовёт.

– Ну, у Семёныча что ту, что эту можно одним словом называть – тут как раз бабуси у подъезда не соврали.

– Да? А я думал, это они по привычке.

– По привычке – это они Антонину из тридцать восьмой зовут. Она уже скоро с ними сидеть на скамейке будет, а они всё по-старому её кличут. По привычке, значит.

– Да, согласен, согласен. Привычка – страшное дело!

Решили мы с Витьком с парашютами прыгнуть, точнее, я решил и его кое-как уговорил. Сели в вертолёт, готовимся, вдруг Витёк засобирался:

– Я спрыгну, пустите!

– Куда, – кричу, – мы ещё не взлетели!

– Когда взлетим, я уже не смогу!

Я его за ногу схватил, тащу обратно. Вдруг он как кинется на меня – не на жизнь, а насмерть. Еле оттащили. Я кричу:

– Чуть не убил, а ещё друг называется!

Он мне:

– А ты? Говорил: высота два метра, не боись. Я и не боялся, с двух-то метров.

В общем, пока мы с ним разбирались, вертолёт взлетел. Командир говорит:

– Ну всё, надо прыгать. Я вниз как глянул – ой… – Я передумал, кричу.

Командир говорит:

– Ага, щас, заплатили – прыгайте! Не можете вдвоём – пусть кто-нибудь один. Мы сейчас на базу летим за генералом, а ему места нет.