Варя Каткова - Здесь мопсы не рассказывают сказки

Накинутое на плечи пальто из каракульчи добавляло образу шарма и лоска, русских аристократок в Париже начала XX века.

Судя по нервному перебиранию в тонких пальцах зеленых ручек кожаной сумочки, со вкусом подобранной в цвет крокодиловых туфель, привидение сильно волновалось.

– Здравствуй, дорогая, – ее скрипучий, словно старая патефонная пластинка, голос разлетелся гулом по подъезду, – я увидела объявление на столбе, когда утром пошла за халвой. И мне кажется, вы нашли мою вещицу.

Варьваря очень обрадовалась гостье, запустила в дом и побежала ставить чайник. Незнакомка незаметно достала из сумки халву.

– Проходите, пожалуйста, не стесняйтесь! Сейчас мы с вами будем пить чай! – кричала Варьваря из кухни под шум закипающей воды, – меня Варя зовут! Да вы проходите, проходите, не бойтесь. Это Милка. Она совершенно безобидна. Кроме обтирания мокрого носа об ногу и подсыпания шерсти в чай, она ничего плохого не сделает.

Ну вот и ложные обвинения пошли. Наговоры! На приличную собаку… А это, между прочим, клевета и статья! Уголовного кодекса. Мопсо РФ.

– Варенька, какая вы замечательная! И Милка у вас, ну просто прелесть! – кричала старушка из коридора в кухню, где Варьваря накрывала на стол.

Я сидела в углу и подозрительно разглядывала гостью, не отрываясь. Боялась оставить одну. Последние события внесли смуту в мое мировосприятие. Доверять встречным-поперечным я больше не могла.

– А меня зовут Гертруда Филипповна. Как оказалось, мы с вами соседи. Я живу в «Английском домике» напротив ваших окон, – произнесла женщина и прошла в кухню, располагаясь на ближайшем к ней стуле, накрытом маленькой подушкой.

– Я рада с вами познакомиться.

– И мне тоже очень приятно.

Гертруда села и оперативно достала из зеленной сумки шуршащую конфетку. Без звука развернула ее и незаметно для Варьвари и всего человечества сунула мне под нос.

– Кушай, кушай, красавица, «Раковую шейку», – шёпотом произнесла она.

Запомните первое правило мопсячьего клуба: человек, пришедший в дом с конфетой – автоматически становится вашим другом. И запишите сразу второе: там, где есть одна конфета, всегда найдется вторая. Ну, это я так, на всякий случай вам говорю. Вдруг в жизни пригодится.

– У меня раньше тоже жил мопсик. Тимофей звали, – обратилась она к Варьваре, – очень любил он конфетки «Раковая шейка». Каждый день ел. Правда, ему нельзя было. Ветеринар вечно отчитывал меня за лишний вес.

Тонкий-тонкий смех звоном серебряного колокольчика заглушил свист забытого чайника, который уже начинал изрядно нервничать.

– Как будто он был у меня. Вес их лишний.

Варьваря улыбнулась и продолжила выкладывать в хрустальную узорчатую пиалу: халву поверх запрятанного на случай важных переговоров имбирного печенья.

– Но я в тайне от врача иногда подкармливала Тимошу. К сожалению, не стало моего мальчика пару месяцев назад. Семнадцать лет прожили: спали вместе, ели вместе, а когда я вязала, он уютно сопел у моих ног.

Достав из крокодиловой сумочки шелковый белоснежный платок, она промокнула глаза.

– Мой папа´ был пленным немцем.

Внезапно сменила разговор Гертруда Филипповна, собирая крошки халвы по блюдцу кобальтовой чашки, куда Варьваря минутой ранее налила можжевеловый чай.

– О, не думайте плохо, моя дорогая. Он не участвовал в военных действиях. Он был юношей из знатного немецкого рода, а семья его считалась одной из богатейших в маленьком городе Шверин.

Гертруда поднялась, поправила юбку и вновь аккуратно присела на табуретку, где лежала вышитая Варьвариной бабушкой розовая подушечка, с кисточками.

Элегантно скрестив ноги, как первая леди английского государства, она продолжила рассказ:

– Но во время войны тяжко пришлось всем. Поместье, в котором жила семья папа´, приглянулось властям. Знаете, как это обычно бывает в тяжелое для страны время, когда твое внезапно становится общим. Хотя откуда вам знать. Вы живете в прекрасный век.

Мы переглянулись, не зная, что ответить. Наша жизнь была не такой насыщенной и сводилась к стабильности замкнутого круга, напоминая все чаще день сурка.

Неизменно сытого. Среднестатистического сурка.

Неловкое молчание Варьваря решила прикрыть громким хлюпаньем чая. А я изящно закинула лапу наверх, почесав за ушком.

– Поместье семьи служило штабом для нацистов с самого начала войны. А так как мой дед был знаком с Гитлером и разделял его взгляды, в отличие от юного отца, в семье произошел безмолвный конфликт. Дед даже пригрозил лишить папа´ наследства, но это было несерьезно. Радикальные взгляды двенадцатилетнего мальчика еще не раз переменятся за годы пубертатного периода. Нацисты обещал семье достойное будущее в новой Германии: лучшие школы для младших детей, поступление в любой европейский институт для старших, а родителям – высокие должности в министерстве культуры.