Эдуард Успенский - Четверо под одной обложкой

Я, кретин, получаю имя и фамилию того крепкого мальчугана. Период детства вплоть до окончания десятилетки проходит без осложнений, потому что родители в отношении детей всегда профессионалы.

На выпускных экзаменах по физике Я (ОН) получаю «тройку», так как у экзаменатора изжога.

ОН (Я) получает «пятерку» на ровном месте, так как накануне экзаменатору вручили «Знак почета»…(Экзаменаторы тоже люди.)

Идут годы… ОН (Я) и Я (ОН), заболеваем одной и той же тяжелой инфекционной болезнью. ОН (Я) умирает, а Я (ОН) в это время просто сплю. Врачиха, в расстроенных чувствах (от нее муж маханул к другой, путает историю болезни. В результате хоронят ЕГО (ЕГО), я живым остаюсь Я (Я).

И именно меня (меня) настигает сегодняшнее воскресенье.

Тут я вспомнил, что сегодня воскресенье, что уже половина четвертого, что я устал, что у меня болит голова.

Я поплелся домой и решил написать про это воскресенье [8] Воскресенье — это день отдыха трудящихся. .

И я стал писать. Я хотел написать про то, что каждый должен быть в своем деле профессионалом и делать то, что требует от него та или иная профессия. И про то, что жизнь наша в общем-то — это огромная сфера взаимообслуживания. И все мы так или иначе делимся на клиентов и обслуживающий персонал . В одном месте мы — клиенты обслуживающего персонала. В другом месте обслуживающий персонал — наши клиенты [9] Прошу прощения за такие фанерные слова. Но что делать? Других-то не придумали. (Примечания автора.) .

И еще я хотел написать про то, что клиент не обязан и не должен входить в положение обслуживающего персонала, находящегося на работе, даже если это положение из ряда вон выходящее.

И вот я все это написал.

Быть может, я и не донес свои мысли… Кроме того, извините за столь горбатый и сумбурный стиль. Заметьте также, что первая половина более логична и более композиционна. Вторая же половина носит выразительный характер и страдает повторами. Юмор на этот раз, с моей точки зрения, тоже не на высоте. Очень много оправданий, извинений, сносок. И вообще фельетон не следовало бы печатать. Я все это понимаю, но…

…Войдите в мое положение:

1. С утра мне испортили настроение в кафе.

2. Потом я порвал брюки.

3. Таксист тоже добавил.

4. Три с половиной часа проторчал в комбинате бытового обслуживания и вышел оттуда с головной болью.

5. Танька Щапова (я ей еще припомню!) вышла замуж. И за кого! За куплетиста!..

6. В доме уже третий день не идет горячая вода.

7. Помимо всего, мой друг Горин до сих пор не возвращает мне семьдесят пять рублей.

Сами посудите, могу ли я после всего этого сесть и написать нормальный, хороший фельетон?

Я же тоже человек!

И вот я слышу мощный хор читателей. И в этом хоре я различаю голоса официантки, таксиста, портного, продавца, столяра, медсестры и еще чей-то, и еще чей-то:

— Ты не человек! Ты писатель! Это твоя работа! И нам нет дела ни до чего! Обязан писать прилично! Тебе за это деньги платят!..

Ах, такие разговоры? Хорошо! Я вам при случае напомню ваши слова!

Троллейбус без кондуктора!..

Трамвай без кондуктора!..

Автобус без кондуктора!..

Это хорошо!.. Хорошо, когда верят людям!..

В прошлое воскресенье в двенадцать часов дня у меня было назначено деловое свидание. Я вышел из дома в половине двенадцатого и сел в троллейбус без кондуктора…

Едва троллейбус тронулся, как я услышал женский голос:

— Не опускайте, пожалуйста!

— Я и не думаю опускать, — сказал я, — у меня у самого пятнадцать копеек…

— Наконец-то — пробасил впереди меня какой-то мужчина. — Давайте сюда ваши пятнадцать копеек, берите мои двадцать, а одну копейку отдадите вот этой девушке… Я уже с нее получил… Вам все равно ехать дальше, а мне сейчас выходить…

Троллейбус остановился. Мужчина вышел.

— Не опускайте! — закричал я вошедшей женщине.

— У вас что?

— У меня двадцать копеек, но я должен взять два билета, сам получить одиннадцать копеек и одну копейку отдать вон той девушке…

— В чем дело? Что за пробка! Проходите вперед! — раздалось сзади…

— Вот вам шесть копеек, — сказала гражданка, — а две копейки будете мне должны… — И женщина села на освободившееся место.

— Нате вам десять, а мне отдайте шесть, — протянул мне кто-то гривенник.

— Кстати, товарищ, я вижу, у вас много мелочи… Не разменяете ли вы гривенник на пять двухкопеечных для автомата? — спросил молодой человек…