Владимир Войнович - Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина

– Мерин. Спрашивали, никто не знает чей.

– И где ж этот мерин?

– Во дворе привязали к дереву.

– Сена дали?

– А зачем чужую лошадь кормить?

Капитан обернулся, посмотрел на Свинцова с укором.

– Эх, Свинцов, Свинцов, сразу видно – не любишь животных.

– Да я и людей–то не очень, – признался Свинцов.

– Ну ладно. Еще что?

– Вчерась, товарищ капитан, шапиёна пымал.

– Шпиона? – Капитан оживился. – Где он?

– Сейчас приведу.

Свинцов вышел. Капитан сел за свой стол. Шпион был сейчас как раз кстати. Капитан взглянул на висевшую перед ним цитату: «…уничтожать шпионов, диверсантов, вражеских парашютистов…» «Ну что ж, уничтожать так уничтожать», – подумал капитан и улыбнулся самому себе.

Чтобы не терять даром времени до возвращения Свинцова, принялся разбирать секретную почту. В нее входили всевозможные циркуляры, выписки из приказов вышестоящих инстанций, решений компетентных комиссий, из протоколов каких–то ответственных совещаний. Об усилении контроля за хлебозаготовками. О подготовке к новому (военному) займу. Об усилении контроля за лицами, уклоняющимися от воинской повинности. Об усилении контроля за подбором кадров. О переводе промышленных предприятий на военные рельсы. О борьбе со слухами и распространением контрслухов.

Дверь распахнулась. В кабинет вошел, подталкиваемый Свинцовым, пожилой человек в длинном плаще и облезлом танкистском шлеме. Национальность этого лжетанкиста можно было определить с первого взгляда. Оценив обстановку, старик приветливо улыбнулся и стянул шлем со своей головы, покрытой редким белесым пухом. Он взял шлем в левую руку, а правую протянул капитану.

– Здгавствуйте, начальник! – сказал он, не выговаривая буквы «р».

– Здгавствуйте, здгавствуйте! – убрав руки за спину, пошутил начальник.

Задержанный приятно удивился и спросил, не принадлежит ли капитан к тому же национальному меньшинству, что и он. Капитан не обиделся, но отвечал отрицательно.

– Что вы говорите! – всплеснул руками задержанный. – А на вид такое интеллигентное лицо.

Он огляделся, взял стоявший у стены стул, подтянул его к столу капитана Миляги и сел. В этом кабинете посетители обычно вели себя сдержанней. «Видать, старик еще не совсем понял, куда попал», – весело подумал капитан, но виду не подал. Ничего не сказал он даже тогда, когда гость по–хозяйски положил локти на стол и доверчиво посмотрел в лицо капитана.

– Слушаю вас, – сказал он доброжелательно.

– Вы – меня? – улыбнулся капитан. – Давайте уж лучше наоборот. Давайте я вас послушаю.

Гость оказался покладистым, он согласился с предложением капитана.

– Во–первых, – сказал он, – я попрошу вас послать человека к моей жене Циле – она сидит на лавочке возле ворот – и сказать ей, что я скоро приду.

Капитан несколько удивился и спросил задержанного, откуда у него такие сведения, что Циля сидит именно на лавочке у ворот, а не где–нибудь в другом месте.

– Охотно вам объясню, – сказал гость. – Я уже не так молод, чтобы Циля думала, что я ночую у какой–нибудь гойши.

– Это естественно, – живо согласился капитан. – Но ваш возраст мог дать вашей супруге основания для беспокойства другого рода. Она могла предположить сердечный припадок или что вы… не дай бог, конечно, я вам этого ни в коей мере не желаю… но она могла подумать, что вы, – глаза капитана радостно засверкали, – попали, например, под машину. А? Ведь бывает такое. Ведь, согласитесь, в жизни все может случиться.

– Что вы, что вы! – замахал руками задержанный. – Моя Циля такой паникер, она всегда думает самое худшее.

– Ага, – заулыбался капитан, совершенно довольный. – Значит, вы считаете, что попасть к нам это даже хуже, чем под машину. Я вижу, вы человек очень умный, и вы нравитесь мне тем, что очень верно оцениваете обстановку. Но в таком случае вы должны согласиться, что посылать кого–нибудь к вашей супруге и обнадеживать ее, что вы скоро вернетесь, было бы преждевременно. Вы знаете, что мы не очень охотно расстаемся с нашими гостями, и, учитывая это, стоит ли понапрасну волновать старую женщину? Это было бы в какой–то степени даже, я бы сказал, негуманно.

– Я вас понимаю, – охотно согласился старик. – Я вас очень хорошо понимаю. Мне тоже приятно видеть ваше лицо, начальник, но нам все–таки скоро придется проститься, и я вам скажу почему. Но прежде всего я попрошу вас уволить этого идиота. – Большим пальцем гость указал на стоявшего за его спиной Свинцова.