Алексей Савельев - Вцепления и срывы [СИ]

Малинка поблагодарила:

— Спасибо тебе, Таня, что сняла с моих ступней ножное перенапряжение. Мне была нужна такая подруга как ты. Теперь после работы можно я буду приходить к тебе, чтобы ты часто снимала напряжение с моих огромных пахучих ступней? А то за день работы они столько перевидят, столько накопят напряжения, что меня дома начинает носить и прокручивать.

— Конечно, — воскликнула радостно Таня, — приходи. И Тычинка пусть приходит, — она повернулась к ней и спросила, — ты будешь ко мне приходить?

Тычинка молча покивала. Таня спросила Малинку:

— А она всегда такая молчаливая?

— Всегда, — махнула рукой Малинка, — поэтому у неё и подруг нет кроме меня, да вот и тебя теперь. Живёт в своём домике одна одинёшенька, бедняжка. Чем она там занимается непонятно. Живёт как королева. Отдельная ванная и туалет. Отдельная спальня и столовая. Даже отдельная библиотека есть. Зашла к ней как то, а мне недалеко до неё идти, а она там просто сидит на стульчике бедная одна, вцепилась в пол ногтями своими огроменными и также всё в подол глядит. Скромная девчонка. А такая тихая. Что вот порой сидишь с ней вместе и кажется, что одна сидишь, словно и рядом никого нет. Ходит с тобой как тень, какая то и слова от неё не услышишь. Но есть и другая подруга. То же вместе со мной работает. Та строчит как из пулемёта. Я ей говорю, да хоть помолчи ты пять минут.

Таня поглядела на Тычинку и спросила:

— А у тебя есть дочка?

Малинка ответила вместо неё.

— Ни кого у неё нет. Я ей сколько раз говорила, мол, рожай, пока молодая. Ведь пять колосных станков в «Колосной» простаивает просто так. А она только краснеет и головой кивает.

— Пять колосных станков? — переспросила Таня.

— Да. Там заходишь вообще как в музей.

Таня сказала:

— Тычинка, ну ты чего какая скромная? От скромности и помереть можно.

Малинка вздохнула:

— Ах. Я уж ей сколько раз об этом то же говорила. Уж скромная донельзя. Все на танцульки ходят, развлекаются как то, веселятся на босоножкадроме, а она только на работу и с работы, да в магазин вон иногда по выходным выбирается продуктов купить. И то я с ней тут, как то ходила. Подошла она к женщине той что за прилавком и так ей говорит, — Малинка пролепетала губами, что Таня ничего не расслышала, — что? — переспрашивает та. А она снова, — и опять губами шевелит, что звука нет, — я не выдержала и говорю, да помидоров она просит и яблок, а ещё хлеба ей дайте и пакет муки. В общем, набрала я ей целый пакет продуктов. А так, — она махнула в её сторону, — тютя — ватютя, и как она только в институте семь лет проучилась на специалистку и ремонтницу колосных станков неясно. Такая скромница, но себе на уме бывает. Ни знаешь, что от неё ждать. Вышла однажды из дома прогуляться в парк, смотрю, стоит на моём крыльце. Я спрашиваю, чего стоишь то, не заходишь? А она опять молчит, и только подол перебирает. Взяла ей с собой на прогулку. А она как на привязи за мной и слова ни скажет. Куда ведут, туда и ладно.

Таня глянула опять на Тычинку. Она сидит, теребит пальцами подол и вся красная. Стыдно ей стало, что про неё такое рассказывают, но снова молчит и ничего не говорит.

Таня спросила у Малинки:

— Вот гляди, я сняла напряжение с твоих ступней, а с её кто ни будь снимал? — и поглядела вновь на соблазнительные ступни Тычинки стоящие вместе и все опутанные ремешками босырников.

— Да ты что. Она одного слова клитор то стесняется. А ты говоришь. Там такое у неё напряжение скопилось. Будешь снимать, если осторожнее. Мало не покажется. Так фигакнет ножным напряжением, что улетишь от кайфа. Я ей как то предлагала, а она краснеет, вертит головой. Дома всё бегает носиться, и возле дома то же бегает, визжит после работы. Ни часто конечно, но бывает. А за день, сколько там она колосных станков перечинит, она же ничего не рассказывает. Всё молчком.

Раздались это время из общей комнаты стучания пяток и покрикивания. Таня угадала по голосу, что повизгивает Настя, Аиша и Гузель. Тогда Таня предложила:

— А давайте то же повцепляемся. Только перед началом я кое — что запишу, а то забуду, — Таня взяла блокнот, — значит, ты живёшь в доме номер восемнадцать, а она в доме номер двадцать.

— Да.

Таня записала адреса.

Все согнули пальцы ног, а потом вонзили ногти в пол и стали так сидеть. Образовалась пауза, которая часто случается между новыми познакомившимися девушками. Когда ещё никто толком не знает хорошо свою собеседницу. Таня спросила Малинку: