Анна Овчинникова - Ирландское рагу (Сборник)

Cкоро по району разнесся слух, что в город вступила труппа иностранных бродячих артистов, и неподалеку от клуба нам преградила путь целая толпа, издававшая приветственные крики и бросавшая нам мелкие монетки. Однако Ольга Алексеева, одной рукой жонглируя ребенком, а другой размахивая «Комсомольской правдой», объяснила всем суть заметки С.Никологорского, и толпа мигом распалась: половина людей бросилась к газетным киоскам, а другая половина – к магазинам готового платья. Причем порыв к женственности, как мы могли заметить, охватил даже мужчин…

Мы подлетели к клубу без одной минуты шесть, катя перед собой коляски и тяжело дыша. Привлеченный странным шумом, на крыльцо выскочил наш тренер и, тщательно подбирая слова, сказал, что это спортивный клуб, а не посольство, и что беженцев здесь не принимают.

Мы громко прокричали (чтобы заглушить вопли детей), что мы его родная группа, только облагороженная ниспадающей одеждой, и что в таком виде будем теперь заниматься всегда. Аня Редько хотела прочитать Владимиру Ивановичу статью Никологорского, но ей удалось зачесть только первую фразу: «Эмансипации женщин, как социальному явлению, две сотни лет…»

Уважаемый С.Никологорский! Говоря об одежде, вы с ходу отметаете такие понятия, как «удобно-неудобно». Тем не менее должна заметить: карабкаться в ниспадающей одежде на деревья и фонарные столбы не очень удобно, даже имея под халатами кимоно. Так что если тренеру все-таки не удалось нас поймать, то лишь благодаря нашей хорошей физической подготовке.

Сидя на деревьях, мы выслушали мнение Владимира Ивановича о наших умственных способностях и о статье господина Никологорского. Как только тренер закончил свою речь и ушел обратно в клуб, саданув дверью, на место происшествия прибыла воспитательница яслей: оказывается, все это время она шла по нашему следу, как гончая собака. Эта женщина тоже высказала свое мнение о наших семьях, моральном облике и недалеком будущем, обрисовав все перечисленное самыми мрачными красками. В ответ на кроткий совет облачиться во что-нибудь ниспадающее (она была в брюках), воспитательница швырнула в нас обломком кирпича, забрала детей и ушла. Подоспевшие вслед за ней раззявы-матери тоже поупражнялись на нас в бросках в цель (агрессивность и меткость как облаченных в ниспадающие одежды, так и одетых в брюки, как ни странно, оказались почти идентичны), разобрали коляски и ушли.

Тут мы наконец рискнули слезть с деревьев, внимательно перечли статью, но так и не поняли, в чем наша ошибка.

Вконец запутавшись, мы обратили более пристальное внимание на слова «курящая дзюдоистка в джинсах» и очень удивились. До сих пор никто из нас не курил, к тому же это запрещено правилами дзюдоистов. Но господин Никологорский настаивал, что дзюдоистка должна курить! Что ж, раз нам не удалось снискать сочувствия окружающих в своих попытках стать по-настоящему женственными, мы решили на худой конец стать настоящими дзюдоистками (С.Никологорский явно считает, что «дзюдоистка» и «женщина» – понятия несовместимые).

Мы одолжились у проходившего мимо парня папиросой и коробком спичек и бросили жребий, кому жертвовать собой во имя спорта. Жребий пал на меня. Произнеся короткую прощальную речь, составив завещание и простившись с рыдающими подругами, я дрожащими руками сунула папиросу в рот и храбро сделала затяжку…

О, господин Никологорский! Если я сейчас пишу эти строки, сие не ваша вина! Меня спас лишь счастливый случай.

Очнувшись от резкого запаха нашатырного спирта, я услышала над собой чей-то взволнованный возглас: