Павел Асс - Тараканьи бега

– Был неправ, - сознался Евсиков. - Но я исправлюсь.

– Я уж вижу, - Дамкин покачал головой. - А зачем тебе целых три женщины?

– А куда мне больше? - резонно ответил Евсиков. - Ну, так как, идем?

– Нет, - отмахнулся Дамкин. - В лесу комары.

– Брось ты! Комаров еще очень мало, ты даже не заметишь!

– Да у нас ничего для похода нет, замерзнем в лесу.

– Ничего страшного! У нас даже лишняя палатка есть, - Евсиков хозяйственно посмотрел на снаряжение своих спутниц. - И топоров много.

– Мы тут со Шлезинским...

– И его возьмем! Очень хорошо, что он с гитарой, песни у костра попоем!

– У нас дела! - отмахнулся Дамкин. - Нам надо к Карамелькину зайти!

– Ну, тогда в другой раз. Бывайте! Мы пошли, а то девушкам тяжело рюкзаки держать!

Студент Евсиков, подгоняя своих девушек, пошагал дальше.

Стрекозов почесал в затылке.

– Сходить, что ли, с ним как-нибудь в лес... Шашлычка откушать...

– Как-нибудь сходим, - согласился Дамкин. - А сейчас надо устроить дела Шлезинского, а то ему жить негде. Правда, Шлезинский?

Музыкант, поправив на плече гитару, посмотрел вслед девушкам Евсикова и любвеобильно вздохнул.

Позвонив по дороге своей секретарше, литераторы встретили ее около дома Карамелькина и прихватили с собой. Шлезинского оставили подождать у подъезда, чтобы в нужное время пригласить к Карамелькину. Шлезинский сел на лавочку и, достав из чехла гитару, начал неторопливо перебирать струны.

Дверь открыл хмурый Карамелькин.

– Привет, Арнольд! - воскликнул Дамкин. - А мы к тебе в гости!

– Здравствуйте, ребята, - молвил программист. - Здравствуй, Светочка!

Карамелькин звонко чмокнул Свету в румяную щеку.

Стрекозов прошел на кухню и привычно поставил чайник.

– Мы тебе пожрать принесли, - сообщил он, доставая купленные Светой продукты. - Целый килограмм докторской колбасы и батон хлеба.

– Спасибо, вы - настоящие друзья, не то что некоторые...

– Это ты о ком?

– Есть такие сволочи, которых считаешь своими друзьями, последнее с ними делишь, а потом оказывается, что они тебя постоянно смертельно обижают!

– Арнольд, - Дамкин провел Свету в комнату и усадил на диван. - Ты, говорят, со Шлезинским поссорился?

– Он меня так обидел, ребята...

– Знаешь, - сказал Стрекозов, - а ведь если вдуматься, то он совсем и не виноват!

– Как это не виноват? Это почему же?

– Ну, смотри, он подослал женщину, а ты не помнил, знаешь ее или нет. У кого память дырявая? У тебя или у Шлезинского?

– У меня, - признал объективный Карамелькин.

– Он тебя разыграл, а потом тут же в этом сознался. Это разве плохо? Представь, что он ничего бы не сказал, и ты был бы уверен, что у тебя склероз! Разве он неправильно поступил?

– Правильно...

– У нас такое ощущение, Арнольд, что ты не понимаешь шуток.

– Шутки и остроты я понимаю, - возразил Карамелькин, - но то, что сделал Шлезинский - это просто издевательство. Среди приличных людей так поступать не принято!

– А на нас ты случайно не обижаешься?

– Нет, - удивился Карамелькин. - А за что мне на вас обижаться?

– Да мы тебя тоже разыграли, только гораздо круче, чем Шлезинский.

– Это как же? Что-то я не припомню...

– Светка, ты помнишь те письма, которые ты писала под нашу диктовку? спросил Дамкин.

– Которые нужны были для рассказа о школьницах? - невинно спросила секретарша. - Где она признавалась в любви?

– Вот, вот! - Стрекозов сел поудобнее. - Карамелькин, твоя школьница это мы с Дамкиным!

Карамелькин позеленел.

– Света, - сказал он строго. - Значит, это ты писала мне эти отвратительные письма?

– Я же думала, что пишу новый рассказ Дамкина и Стрекозова, а машинки тогда под рукой не было... - сказала Света и невинно поджала губки.

– Что? - вскричал Карамелькин.

Минут пять он тупо смотрел на друзей, потом с криком вскочил и начал размахивать руками.

– Знать я вас больше не желаю! Какие вы сволочи! - выпалил программист сквозь стиснутые зубы. - А еще друзья! Да я вас!..

– Страшно! - поежился Дамкин. - Сейчас нас умочит, как его китаец учил...

– Уходите! - Карамелькин распахнул дверь и театральным жестом указал на выход. - Вон!!!

Дамкин и Стрекозов встали.

– Последнее время слово "Вон!" у Карамелькина стало одним из любимых, - заметил Дамкин. - Светочка, пошли вон!

Дверь за литераторами захлопнулась.