Енё Рейто - Золотой автомобиль [Авантюрист]

– Я знаю, что вы служили в легионе. Припоминаю также, что вы сторонник бескомпромиссных действий…

– Бросьте! К черту эти утонченные издевки! Нечего передо мною нос задирать, я побольше вашего знаю жизнь. Кроме стихотворений Шелли я усвоил классический хук!

– Гюстав! – пытался вмешаться генерал.

– Оставьте, господин генерал, меня забавляет провинциальная фразеология хозяина дома.

– Вы ранены и вы мой гость. Я вас извиняю только поэтому, – Лабу выпил еще стакан коньяка, словно это была просто вода. – Вы не находите странным связывать вашу помолвку с делом, к которому Аннет не имеет ни малейшего отношения?

– Появление этого господина Горчева сильно поколебало мою веру в прочность нашего союза.

– Послушайте, вы! – Лабу резко повысил тон. – Моего слова более чем достаточно для всякого союза, запомните раз и навсегда. Что касается господина Горчева – это форменный псих, лучше бы его пристрелить, а то он бог знает что еще натворит, но это парень что надо – я вам говорю, а уж перед его суингом просто снимаю шляпу. И… фехтовать он тоже, кажется, умеет.

Все просветы на заклеенном пластырем лице барона побагровели:

– Как я выяснил, этот Горчев – агент-провокатор.

– Доказательства!

– В шестнадцать лет он стал спортивным тренером, а значит профессиональным фехтовальщиком.

– Я был в армии тренером по боксу и получал особую плату за уроки. Полагаю, вы все же продолжаете считать меня джентльменом!

– В семнадцать стал матросом, – продолжал Лингстрем биографию Горчева. – Отсидел месяц в токийской тюрьме по делу о браконьерской рыбной ловле. Выдворен из всех греческих гаваней как непременный участник любой поножовщины. Позднее был аккордеонистом в Порт-Саиде в знаменитом притоне «Такелажник Боб»…

– Ну и ну! Потрясающий парень! И я еще стыдился, что он мне выбил зуб, – воскликнул Лабу.

– Теперь я не удивляюсь, что вы не считаете меня достойным вашей семьи, – Лингстрем поднялся. Его лицо горело, глаза сверкали. Распрощались быстро и холодно.

– Ты думаешь, Лингстрем теперь будет против нас? – спросил Лабу, когда они остались вдвоем.

– По-твоему, он до сих пор был с нами? – беспокойно возразил де Бертэн. – Ты ему что-нибудь говорил про автомобиль?

Лабу смутился.

– Говорил ты ему про золото?

– Конкретно ничего. Шутливо, правда, упомянул, что мой голубой «альфа-ромео» стоит не менее десяти миллионов фунтов.

– Боже мой, ты спятил!

– Чего ты разволновался? Автомобиль стоит здесь у дома, а по ночам Паркер стережет его в гараже. Да, зря я доверился Лингстрему, хотя… хотя его отец был таким приличным человеком.

– Твой отец тоже был приличным человеком, – взорвался де Бертэн.

– Верно.

Лабу помрачнел и нажал на кнопку звонка. Явился Андре. Его левый глаз сократился до размера лесного орешка.

– Позови сюда шофера.

– Паркер не в состоянии предстать перед вами.

– Где он?

– Сидит на лестнице и плачет. Кто-то угнал автомобиль месье.

Когда Аннет покинула своего отца и растерзанного Лингстрема, автомобиль еще стоял перед дверью. Паркер куда-то пропал. Что делать? Извлекать из гаража спортивную машину? Терять восемь-десять минут? Она села за руль голубого «альфа-ромео», прекрасно зная, что необходимо спросить разрешения у отца. Лабу ценил хорошее воспитание, к тому же отличался сугубой щепетильностью касательно этого автомобиля; но, в конце концов, ей он вряд ли отказал бы. Автомобиль бесшумно скользил по белой магистрали меж сказочных пальм и пышных цветочных клумб. Аннет ехала по Лазурному берегу, вдыхая легкий запах рыбы и сложные ароматы субтропической флоры; влюбленная и несчастная, она преодолевала свое страдание наивной и неистребимой верой молодости: Горчев, конечно же, вернется!

Высоко над фантастической гладью светились два прожектора маяка, в быстром красно-белом кружении яркие тонкие бичи полосовали темную поверхность моря.

Горчев… Слезы застилали глаза и размывали контуры домов, пальм, эспланады – необходимо снизить скорость. Но в чем дело? Водительский инстинкт подсказывал Аннет о какой-то неполадке: отменные гидравлические тормоза, казалось, не справлялись с машиной. Ладно, главное – вперед! Необходимо прояснить ситуацию с отцом – этот оборванец-визитер даже показывал ей некое полное клеветнических намеков письмо.

Шестьдесят километров… Семьдесят… Стрелка спидометра колебалась… А ведь на таком шоссе даже новичок мог бы показать чуть не рекордный темп. Непонятно!