Глеб Соколов - Кроссворд игральных автоматов

Туша не шевелилась…

– Молодец, хряк! – пробормотал Дэн сам себе. – Будешь вознагражден за свои поросячьи мучения!… Если, конечно, атака не захлебнется из-за твоей жирной задницы. Тогда – ни денег, ни славы!

«Обманет меня, с такой-то рожей! – думал в этот момент водитель. – Ну и дурак же я, напрасно ел чеснок! Если через пять минут не вернется, мне – конец! Брюхо пучит отчаянно».

Черт возьми, он спал!… Рядом похрапывал могильщик. Из кухни не доносилось ни звука.

Скотопасских приподнялся на локтях. Плотные шторы не пропускали с улицы свет. В комнате – ничего не разглядеть. Он встал. Двигаясь еле-еле, по шажочку добрался до коридора. Нащупал выключатель, постаравшись не издать громкого щелчка, зажег лампочку в ванной. Из под двери пробилась тонкая полоска света. Дэн заглянул на кухню.

Дай спала, свернувшись калачиком на топчане.

На цыпочках вернулся в коридор.

У стены стояли пакеты. Дэн взял тот из них, который стоял к нему ближе, потом осторожно отворил дверь в ванную. Проскользнув внутрь, прикрыл ее, задвинул щеколду.

Поиски его завершились, едва начавшись. Кроссворды торчали между прозрачной сумочкой с косметикой и скомканными Дашиными перчатками.

Дэн вынул сборник, перелистал. Рассмотрел несколько страниц на свет. Сомнений не было – тот самый. Он аккуратно сложил его вдвое, запихнул в задний карман брюк.

Подхватив пакет, выбрался из ванной. Замер. Из кухни, как и раньше, не доносилось ни звука. Скотопасских поставил пакет на прежнее место и на цыпочках двинулся в комнату.

Дэн знал, что будить сейчас могильщика – занятие очень рискованное: спросонья он мог начать шуметь и разбудить Дай. Но не растормошить его было невозможно: этой ночью Виталик мог ему понадобиться.

Со всей силы Скотопасских грубо пнул могильщика носком в бок.

Тот проснулся и тараща глаза вскочил на ноги…

– Я – сука?!… Где мильон?… Кого закапывать?

– Не шуми, а то разбудишь лохушку! Двигай за мной. Нас зовет труба, пока слава богу не на твое кладбище, а к новому счастью. Оно будет, обязательно будет. Я верю в него так же, как верил всегда в дядю Мэтью.

Медленно они вышли в коридор, потихонечку, стараясь не шуметь, обулись, накинули куртки, вышли за дверь.

Едва она затворилась, в квартире заиграла мелодия мобильного телефона. Секунд через тридцать Даша проснулась и схватила трубку, лежавшую на кухонном столе.

– Алло… – хриплым голосом старой алкоголички спросонья ответила она.

– Нам нужно встретиться… Давайте сейчас! – проговорил незнакомый мужской голос.

Зобкинбац ворочался с боку на бок. Впервые в жизни приходилось спать на офисном столе.

«Черт их побери, заграничных производителей! – думал он. – Дерево – высший класс, ножки металлические, дизайн – продвинутый, а не уснешь!… Наши отечественные столы хоть по дизайну и качеству уступают, а будь здесь такой, давно бы храпел. Импортные столы красивые, но уснуть на них трудно».

Тупозаглотышев ушел с работы всего полтора часа назад. Поначалу, видимо, надеялся – подчиненный не выдержит и покинет рабочее место раньше него, но потом понял: высиживать бесполезно. Бацука остался один.

В комнату никто не заглядывал, никто не звонил, никто ни о чем не спрашивал… Бацука перевернулся на другой бок. Хотелось жрать. Выйти до конца рабочего дня и поесть как-то не догадался, а теперь покидать офис опасно, – охрана могла не пустить обратно…

Зобкинбац уселся на столе, обхватил колени руками, призадумался: чего бы сожрать? В большом офисе должны найтись припасы! «Секретари больших начальников имеют привычку хранить в шкафах коробки с печеньем – подают к чаю важным гостям! – размышлял Бацука. – Эдакие большие красивые коробки с датским печеньем!» Он сглотнул слюну. «Хорошо бы чайку с печеньем! Сожрал бы всю коробку…»

Жестяная коробка с датским печеньем, аккуратно разложенным внутри в бумажные корзиночки, настолько живо представилась ему, – он соскочил со стола. Слюна во рту набегала сильнее. «Чем я рискую?! – лихорадочно думал Бацука. – Подумаешь, какая-то коробка с печеньем!»

Он рассуждал, будто коробка с датским печеньем действительно существует, лежит в шкафу у секретаря.

«На каждой фирме постоянно происходят случаи: кто-то сжирает предназначенное гостям печенье. Тогда секретарь говорит: «Ну вот, опять кто-то сожрал печенье!», берет у шефа деньги, идет за новой коробкой. Всего-то и дел. Это не считается пропажей. В конце-концов, первый, на кого в таких случаях думает секретарь – это шеф. Общеизвестно, что печенье, предназначенное для важных гостей, втихаря сжирает он сам. Ему замечания не сделают!»