Дмитрий Гайдук - Джа-Будда и его джатаки

Царевич говорит: ну, это любому понятно. Я насрал, ты насрал, он насрал — вот вам и говно. А говновоз ему отвечает: ответ неверный. Мы эту субстанцию золотом называем, потому что сам погляди. Мы его у горожан забираем, а горожане нам за это платят. А потом мы его крестьянам отвозим, и крестьяне нам снова платят. Где ты еще такой предмет найдешь, чтобы даром доставался и двойную выгоду давал? Так что, парнишка, подумай лучше и отвечай снова: что такое говно?

Тогда царевич подумал и думает: ага! Если говно для вас золото, то золото для вас говно. И отвечает: говно — это золото. А говновоз ему говорит: ответ неверный. А царевич: как это неверный, ты ведь сам посмотри, сколько говна люди друг другу делают, и все из-за золота. А говновоз говорит: хорошо. Но виновато ли в том золото? Оно ведь само по себе металл полезный и нейтральный, и вовсе даже не говно.

Тогда царевич говорит: а-а-а, я понял. Говно — это люди, которые друг друга подсирают, обсирают, говном мажут, в говно втаптывают и с говном съедают. А говновоз ему: не спеши, парнишка, а посмотри на тех же людей повнимательнее. Они ведь кого-то в говно втаптывают, а кого-то, напротив, с говна вытаскивают, кого-то говном мажут, а кого-то от говна отмывают, кого-то с говном едят, а за кем-то говно выносят. Вот и получается, что один и тот же человек для кого-то говно, а для кого-то — чистое золото.

Царевич говорит: ну, тогда я не знаю. А говновоз ему: ну, коль не знаешь, так узнавай, а как узнаешь — приходи, приму тебя в ученики. И с этими словами забивает новую трубочку и пускает ее по кругу, а царевичу не предлагает и перестает его в упор замечать.

Вздохнул царевич и пошел по свету — искать ответ на вопрос, что же такое говно. Странствовал он семь лет, и много всякого говна за это время схавал, а потому решил, что весь мир говно. И вот, приходит он к говновозам, а они сидят как сидели, как будто и дня не прошло. А главный говновоз сразу его узнал и спрашивает: ну, что? Знаешь теперь, что такое говно?

Царевич говорит: ох, знаю! Говно — это весь наш мир, и вся наша жизнь, и все, что мы имеем. Тогда говновоз, ни слова ни говоря, забивает новую трубочку и протягивает ее царевичу. А потом подвигается, чтобы он рядом сел.

И вот они посидели, покурили, поболтали, помолчали, потом опять покурили, а потом говновоз царевича спрашивает: слушай, парнишка, ты тут давеча говорил, весь наш мир говно? Царевич отвечает: говорил. Или не говорил. В натуре, не помню. Не, точно не говорил. Не, точно. Не мог я, в натуре, такую парашу сказать.

Тогда говновоз спрашивает: ну, ежели тебе мир не говно, то что ж такое говно? А царевич отвечает: ежели мир не говно, тогда, наверное, я говно. А говновоз говорит: ну, нет. С говном бы я драп не курил. Так что, парень, успокойся: и мир не говно, и ты не говно — но что такое говно?

Царевич говорит: не знаю. Пока к тебе шел — точно знал, а сейчас то ли забыл, то ли я не знаю. Пойду я, наверное, еще у людей поспрашиваю.

И пошел. Но на этот раз далеко не ушел, а просто поставил шалаш на проезжей дороге, и у всех проходящих да проезжающих спрашивал: что такое говно? Отвечали ему разное, но у него на всякий ответ свои аргументы были, и всем он объяснял, что и это говно совсем не говно, и прочее говно не так уж плохо, и из любого стопроцентного говна можно выгоду извлечь. Скоро о нем слава пошла: есть, дескать, на свете такой учитель, который в шалаше живет и правильной жизни учит. Стали к нему ученики стекаться, большой дом построили, и у всех приезжающих спрашивали: что такое говно? Но никто им не мог такого говна назвать, которое было бы говном всегда и везде и для всех, и при любых условиях.

И вот однажды сидел царевич со своими учениками, размышлял о жизни, и вдруг понял, что понял он о жизни почти все, и осталось понять только самую малость, без которой в этой жизни никакого смысла нет. И тут решил он, что настала пора идти к говновозу и отвечать на его вопрос.

Приходит, а говновоз его спрашивает: ну, что? Понял, что такое говно? Царевич говорит: понял, только ты не обижайся. Говно твой вопрос, учитель. Только ты не сердись, а лучше задай мне правильный вопрос, чтобы я на него ответил и окончательно во все врубился.

А говновоз улыбнулся и сказал: эх, уважаемый! Правильный вопрос на свете только один: это вопрос о том, что такое правильный вопрос. И ты его только что задал, так что дело за немногим: поразмыслить на досуге и на него ответить. А теперь давай о делах поговорим: ты ведь мне сегодня про говно все правильно сказал — и, стало быть, в говновозы годишься. Теперь иди да спать ложись, а завтра в шесть утра приходи на работу. Или, еще лучше: отправляйся к своему отцу, он тебя давно простил, да и не сердился он на тебя всерьез. Все-таки, царскому сыну лучше царем работать, я так считаю.