Сергей Никшич - Соседки

А Клара Тоскливца узнала с первого взгляда, но виду не подала, потому что ей предоставилась наконец замечательная возможность повоспитывать его, причем без всякого пояса целомудрия. И довести его до такого кипения, чтобы он сразу кинулся с ней в загс после возвращения в Горенку – по непонятной для нее самой причине Клара была уверена в том, что рано или поздно она обязательно возвратится в родное село и будет вспоминать как страшный бред то, как она делает королю книксен, а тот бесстыдно пялится ей за корсаж. И то, как она танцует затейливые танцы с придурковатыми придворными, у которых, невзирая на пышные титулы, существует, как ей казалось, всего одна мечта – рассупонить ее забесплатно. Кроме того, ей не хватало телевизора, гигиенических пакетов, шпротов, кофе, сигарет и единоборств с Тоскливцем. Но и подпускать его к себе она тоже не собиралась. И злорадно посматривала на него, когда он позволял себе к ней приблизиться. Она и ему делала книксен, но не потому, что была обязана– мало ли в замке секретарей, а чтобы продемонстрировать свои выпуклости и того позлить. И то, и другое мастерски ей удавалось, и Тоскливец постоянно находился в состоянии, приближенном к экстатическому.

А Павлик пожаловаться на жизнь никак не мог, потому что кормили хоть на убой. А дома его поджидала все та же супружница с его собственными отпрысками, которые перенеслись сюда вместе с ним. Проблемы бытия его не мучили – супружница была безотказна и послушна, правда, его донимала нежеланная полнота – на месте талии появился кругленький животик, увеличивающийся после каждого обеда. И двигаться ему становилось все труднее – живот тащил его в постель, чтобы отдохнуть в ней от предательской силы земного тяготения, а с постели он вставал в дурном расположении духа с измученным телом, которое становилось все менее надежной подставкой для его легкоранимой, как ему казалось, души.

Итак, каждый играл свою роль, как вышколенный в школе жизни актер. Никто, правда, не смог бы ответить им на вопрос, для чего это им было нужно и почему они не объединили свои усилия против всех остальных обитателей замка. Наверное, все по той же причине, что и в Горенке – каждый выживал сам по себе. К тому же болтовня до добра не доводит. И вскоре наш новоиспеченный Леопольд (а что случилось с его предшественником, Василию Петровичу известно не было) осознал, что в этом огромном замке он, в общем-то, совершенно одинок. И что слуги в глубине души его презирают, а для королевы он всего лишь прикрытие для ее шалостей, но какие к ней могут быть претензии, если она годится ему в дочери? А поселить у себя Галочку он не может, потому как тогда разразился бы ужасный скандал и королева ее отравила бы или, по крайней мере, попыталась это сделать, чтобы защитить свою честь. Хотя «честь» в этом замке – понятие относительное. Он попытался было выяснить у Фаусто, что такое королевская честь, но тот наплел с три короба чепухи про то, что это что-то типа девственной плевы только по всему телу и что у королевской четы она должна светиться, как будто ее покрасили золотой краской и присыпали брильянтами. Изрытая эту галиматью, Фаусто ехидно ухмылялся, и Василий Петрович выгнал его взашей, лишний раз убедившись, что Тоскливец – он везде Тоскливец, хоть в замке он живи, хоть где. И решил тогда Леопольд изыскать способ перемещаться по замку без свиты и так, чтобы его не могли узнать. И украл из собственного же гардероба какую-то одежонку, напоминавшую одежду пажа. Но только ему было невдомек, что костюм этот был маскарадный и придворным это было отлично известно. Итак, напялив на себя тесную одежонку, которая сжимала грудь и мешала дышать, Леопольд отправился по запутанным коридорам на поиски Галочки, решив, что внутренний голос обязательно ему поможет. Но он, понятное дело, ошибался, потому что внутренний голос давно уже от него устал и сейчас тому хотелось спать. А по дворцу тем временем разнесся слух о том, что Леопольд окончательно спятил, прогуливается в маскарадном костюме, и поэтому надо стараться его не замечать. А Леопольд только поражался тому, как ему удается \ бесшумно (на самом деле он топал, как лошадь) и незаметно приближаться к своей Цели – длинному сараю в углу двора, в котором в одной из коморок ютилась Галочка со своей престарелой матерью. И он нашел их. Они сидели на убогих топчанах и ели из глиняных мисок какое-то варево. Увидев его, Галочка только руками всплеснула: «Васенька! Это же не одежда, а шутовской костюм. Зачем ты его надел?».