Леонид Лиходеев - Я и мой автомобиль

— Зато Байрон писал стихи, а этот не пишет! Не болтай глупости. Я тебе привел собаку, которая не пишет стихов и не пачкает в доме. Где ты еще найдешь такую собаку?! Дай ему лучше пожрать.

Я увидел, что есть время жить без хромой собаки и время жить с хромой собакой.

Хромоногий пес обнюхивал мое жилище. Петухов причесался и сел.

— Сачок, — сказал он, — кто это держит ручку всей кистью?

— Павлик, извини меня, это дело прошлое. Расскажи мне лучше о будущем. Я люблю слушать о будущем, поскольку в нем нет никаких огорчений…

Как у всякого равнодушного человека, у Петухова были привязанности. Поэтому он явился ко мне, едва ступив на землю. Он прилетел оттуда, где вот-вот со дня на день должны будут появиться на свет ватаги маленьких прекрасных автомобилей, которые заводятся на любом морозе единым поворотом ключа.

— Я не гуманист, — предупредил Петухов, — я технарь. Не задавай мне дурацких вопросов: «Когда будет готов и сколько будет стоить?»

Он сидел в креслице, зажав коленями трубку и набивая ее табаком. Капля норовила упасть с войлочного ботинка на паркетину. Павлик посмотрел на свои ноги.

— Понимаешь, наша строительная практика накопила немалый опыт. Она учла марки бетона, но не учла размера обуви. Если бы всех строителей можно было одеть в одинаковые сапоги, одинаковые ватники и дать им одинаковый рацион — все было бы в ажуре… Но выяснилось наконец, что ноги у людей разных размеров и штаны им тоже нужны разных, размеров. И жратву они хотят выбирать по ресторанной карточке. Это называется — матобеспечение. Материальное обеспечение…

Я всплеснул руками:

— Павлик! Как же быть?

— А никак не быть… Завод построят… Бетон, железо… В конце концов — днем позже, днем раньше… Самое главное начнется потом, когда понадобится рабочий… Сто секунд операция, понял? Не девяносто и не сто десять, а сто! Тут уж никаких обязательств не возьмешь…

— Ну, это ты напрасно, Павлик. Как это — не возьмешь? Смешно. Как же без обязательств?

— А так! Пришел, встал и вкалывай до обеда. Ни отойти, ни покурить, ни посачковать… В обед — весь завод общим рубильником! Полчаса. Полтинник кинул в турникет, как в метро, вошел, съел и назад. И — до конца смены. Привет!

Признаюсь, эта скороговорка смутила меня. Я-то думал, Павлик начнет рассказывать о чудесах будущего производства, о прекрасных сверхкомфортабельных машинах, о прядущем автомобилизме, о завтрашних автострадах… А он притащил хромую собаку с некоторыми включениями нездорового брюзжания. Может быть, там действительно возникнут частичные трудности — не без этого, но неужели Павлик не мог обойтись без них? Тем более я еще не совсем здоров, еще совсем недавно находился на бюллетене и мне совсем ни к чему отрицательные эмоции.

— Мой брат, — строго официально сказал Павлик, — занимается дистанционным управлением. Он проектирует дороги с направляющими силовыми линиями, по которым машины поедут сами, как в сказке. Колька устроился при завтрашнем дне как кот при сметане… А нам нужен рабочий, который в состоянии делать операцию за сто секунд сегодня…

Рука у меня стала покручивать. От нервов. Кончики пальцев стали неметь, как память кибернетической машины, лишенной тока.

— Павлик, не лишай меня перспектив…

— Что тебе надо? Перспективу тебе надо или автомобиль? Мечту тебе надо или сильный аккумулятор, чтобы не крутить ручкой?

— Чтобы не крутить ручкой! — догадался я.

— Так я тебя должен подбодрить. Ручка будет. На всякий случай. На случай плохого обслуживания… В проекте ручки не было, но мы ее вставляем.

— Так это же хорошо! — обрадовался я, подумав об аккумуляторе, который месяц назад Генка, должно быть, унес на подзарядку и все еще не принес. — В конце концов, Павлик, все образуется. Если рабочему хорошо разъяснить, он не за сто секунд, а за пятьдесят все сделает.

— Не за пятьдесят! — вдруг заорал Петухов. — Не за пятьдесят! За сто! Только за сто! Ни больше ни меньше.

На крик немедленно прикатился Филька. Он посмотрел на Петухова, присел и склонил умную голову к своему собачьему плечу. Пуговицы лучились перламутровым любопытством.

— Дались тебе эти сто секунд, — обиделся я. — Только собаку вспугнул. Ты уже в самом деле хочешь из человека сделать автомат. Чтобы только и знал — гайки заворачивать, как Чарли Чаплин… Ты не прав… Рабочий прежде всего должен быть сознательным. То есть хочет — закручивает, не хочет — значит, надо его спросить: почему? Может, у него в этот момент рационализаторская мысль сверкнула? Или покурить ему охота? Или, скажем, мечта у него появилась — представить себе, как и что будет дальше…