Дмитрий Стародубцев - Семь колодцев

— Так я ничего не прошу. Только предложил… Без всякой задней мысли…

— Ну, может быть, у тебя была передняя мысль?

Я вздрогнул и удивленно посмотрел на Веру. Она улыбалась, и румянец на щеках подсвечивал ее легкую открытую улыбку.

А вы, оказывается, любите пошлости, сеньора!

— Если серьезно, — она уже не улыбалась, — то мне пора домой. Рано утром надо в аэропорт, провожать группу.

— Сами, что ли, не разберутся? — буркнул я.

— У меня на руках все их документы: паспорта, путевки…

— Ну хочешь, я потом отвезу тебя в аэропорт?

— Потом?

— Ну… после того, как мы выпьем чаю или кофе…

— Мы будем пить чай до утра?

Она издевалась. Я приоткрыл боковое стекло и закурил.

— Не обижайся! — Она прильнула к моему плечу. — Я должна ехать…

Я подвез Веру к ее дому. Жила она черт знает где, я с трудом разобрался по карте. Я бросил машину на проезжей части и вызвался Веру проводить.

— Так как насчет поездки на необитаемый остров? — спросил я.

— Вряд ли…

— Почему?

— На самом деле у меня совершенно нет времени.

— Но хотя бы еще раз встретимся?

— Посмотрим…

Я был разочарован. Вера остановилась и повернулась ко мне.

— Ты такой обидчивый? Никогда не воспринимай слова женщины всерьез. Мне же нужно немного пококетничать… Чтобы не показаться слишком доступной?

И она чмокнула меня в губы. Я прижал ее к себе, довольно сильно, почувствовал ее грудь и бедра и продлил поцелуй.

Мой прибор встал и пружинисто уперся в ее ногу. Она отстранилась.

«Пока!» И убежала.

Я проводил взглядом ее оттопыренную попку и побрел к своей машине.

Шотландское виски оказалось таким же вонючим, как Вовочкины промокшие носки у костра, но я все же ухитрился проглотить целый стаканчик. Стало так сла-а-авно!

Мы уже раскованно беседовали, как близкие друзья, не избегая и личных тем.

— Он мне надоел, как геометрия! — говорила Света про Вовочку. — Привязался, Квазимодо! Из-за него меня за километр все обходят! На себя бы сначала посмотрел, прежде чем за мной ухаживать! А пахнет от него, как от козла! Еще и брата мне испортил, теперь целыми днями со шпаной слоняется…

— А мои придурки, Фомин и Яценко, думаешь, мне не надоели? — вторила ей Танюша. — Зачем мне нужны эти бандюги! По ним тюрьма плачет, а я в Италию хочу!

— Плюнь на них! — Захмелевший Кузя положил руку на плечо Танюши. От его забавной застенчивости не осталось и следа. — Я с ними разберусь! Вот увидишь!

— Правда? — Танюша совсем растаяла.

— Конечно! А Италия — не проблема. Я уже был там: Рим, Венеция, привато, резервато. Если хочешь, я увезу тебя в этот солнечный рай, май лав. Моего отца собираются в следующем году туда послать…

— Честно?

— Честное пионерское!

Я не ожидал подобного поворота событий. Может быть, втайне о чем-то и мечтал, но вряд ли всерьез надеялся. Думал, выпьем чуток в тесном кругу, расслабимся, поболтаем. Но уже после первых тостов, славивших великое событие, происшедшее в нашей жизни: окончание восьмилетки, пошли такие откровенные разговоры, что мне оставалось только изумляться и пользоваться моментом.

Между нами четырьмя вдруг возникло нечто. Какой-то тайный заговор. Это уже была не просто маленькая гормональная вечеринка на опушке леса. Мы чувствовали себя самыми настоящими заговорщиками, участниками секретной сходки этаких вольных каменщиков, утаивающих свои истинные убеждения и цели от окружающего мира. Это было тревожное и вдохновляющее ощущение.

Не знаю, как это получилось, но вскорости я уже обнимал Свету и наивно тыкался губами в ее щеку.

А совсем осмелевший Кузя радостно и слюняво тискал и целовал Танюшу. Свой фонарик по забывчивости он продолжал держать в руке, и мутный луч витиевато прыгал по сторонам, выхватывая из черноты слайды таинственной лесной чащи.

«Кузя! — донеслись издалека истошные крики. — Кузя, твою мать!»

Я вздрогнул, и моя добыча выскользнула из моих рук.

— Нас хватились! — упавшим голосом констатировал Кузя. — Что делать?

— Да выключи ты свой фонарь! Сейчас свет заметят! — нервно бросил я Кузе.

Он долго тыкал заевшую кнопку и, отчаявшись, ударил фонарик о ствол дерева. Лампочка погасла. Мы затаились. Девчонки заметно волновались.

«Кузя! Кузя!» — кричали по всему лесу.

Я почувствовал себя защитником и обнял Свету за талию. Меня переполняло воодушевление и подогревало ощущение опасности.

Я должен был действовать. Я готов был на любой подвиг.