Лев Дуров - Байки на бис

Вспоминаю рассказ своего друга Михаила Евдокимова (царство ему небесное!).

Отец у Миши был кузнец. Работает он как-то на кузнице. Маленький Миша подходит и спрашивает:

«Отец, трех рублей нет?» А он без паузы: «Отгадал!» – и продолжает ковать.

Или другой случай – приходит к ним сосед: «У моих вил зубец отпал, ты можешь перековать?» Тот: «Ну, это ювелирная работа! Давай 30 рублей и завтра приходи!» Сосед 30 рублей отдал, а папаша сыну: «Миш, ты иди в сельпо, там вилы по 10 рублей продают, купи три штуки!»

У меня в кабинете хранится небольшой листок, на нем моя фотография в буденновке и слова: «Мандат. Выдан товарищу Дурову в том, что он состоит начальником отдела военной разведки… Данное удостоверение В.Ч.Р.К. разрешает товарищу Дурову право ареста всех подозрительных лиц по его усмотрению для немедленного препровождения в группу дознания В.Ч.Р.К. Дзержинский».

После революции подобные мандаты выдавались «особо надежным гражданам», а в наши дни мои поклонники сделали ксерокопию с документа и вклеили его фотографию…

Где есть малейшая возможность пошалить и похулиганить, я тут как тут. Розыгрыш – моя стихия.

Как-то на улице встретил артиста Бориса Химичева и полчаса ему очень серьезно объяснял, что затеял издание нового журнала о кино и театре, и просил Химичева войти в редколлегию. Детально объяснял концепцию нового журнала, описывал обложку, называл авторов, которые уже согласились участвовать в работе. И, наконец, когда Химичев уже был готов, только не знал, как задать решающий вопрос: «Сколько будут платить?», и задал пока другой: «А как будет называться журнал?» я небрежно так ответил: «Звезды и п…ды».

Борис потом сетовал, что битый час позволял себя так дурачить.

Я всегда сам хожу в магазин за продуктами. Однажды стою в очереди, поворачивается женщина: «Ой, а вы что, как все, стоите в очереди?» Я ей отвечаю: «Да, видите ли, наш магазин в Спасской башне Кремля. Но там ремонт…»

К выпивке отношусь нормально, и принять могу изрядно. Дело в том, что у меня такой организм: и похмелья нет, и голова не болит. По утрам не говорю: «Ой, надо бы сейчас пивка!» Меня никто никогда не видел пьяным. А если и видел, то только более жизнерадостным. И у меня все лучшие репетиции были после самых больших пьянок.

Однажды прихожу в театр, а один молодой актер еле шевелится. Я давай на него орать: «Ты что как сонная тетеря ходишь по сцене!» А он мне в ответ: «Лев Константинович, у меня вчера был творческий вечер в ВТО. Знаете, когда я заснул? В два часа ночи». «Стоп, – говорю я ему. – Скажи, пожалуйста, я – в форме?» «В форме», – отвечает он, ничего не понимая. «Так вот я заснул в 4 часа утра, перебив половину посуды, которую пытался вымыть после гостей». Он не верит. «Вечером будем играть спектакль с актером, – говорю я, – который вчера был у меня дома. Спроси у него. Если не умеешь пить, не берись».

Однажды в Ленинграде в цирковой гостинице я искал Юру Никулина и вдруг навстречу идет известный актер, пьяный, и говорит так горестно: «Дуров, скажи, зачем артисту дают выходной?» И поплелся мимо меня. Я понял, что артисту давать выходного нельзя. Он так смешно это сказал, что стало ясно: из-за выходного он превратился в свинью, а не дали бы, он бы сейчас спокойно работал.

Гера Мартынюк, в народе известный как полковник Знаменский, невероятно талантливо подшучивает.

Вот вам одна история. На одной из репетиций пьесы «Трибунал» Гера говорит: «Угадай, что это такое?» И из-за спины показывает мне стакан с водкой, в которой плавает красный шахматный конь: «Это же «Купание красного коня» Петрова-Водкина!»

Я ревнив, как Отелло. Как-то моей жене достали очень редкое пальто. Французское, розового цвета, очень необычное. Однажды я ехал на троллейбусе и увидел ее одетую в это пальто и обнимающуюся в сквере с каким-то мужчиной.

Пока доехал, я оглох, у меня выступила пена на губах, лопались сосуды, в голове все крутилось. Я судорожно выбирал, какое оружие пустить в ход, я откручивал сопернику голову, вонзал в него кинжалы. Я постарел на несколько лет. Я думал: или я виноват, или она – похотливая кошка. Ватной рукой с дрожью нажал я на звонок, жена открыла мне дверь, и я понял, что в сквере была не она. Потом хохотали целый вечер.