Лев Дуров - Байки на бис

Звонит как-то и говорит:

– Мальчик, поехали! Мне надо одному цирковому артисту выхлопотать пенсию. Нам вдвоем будет веселее. Свободен?

– Свободен.

Приезжаем. Он входит в приемную и идет напрямую, как нож сквозь масло. Показывает при этом пальцем назад:

– Этот со мной!

Входим в кабинет. За длинным столом сидит много народа. Главный чиновник кого-то распекает.

Никулин говорит:

– Да подожди ты!

Начальник замирает. Никулин с ходу рассказывает ему три похабных анекдота. Начальник начинает от неожиданности хрюкать. И люди кругом начинают тоже смеяться.

А Юрий Владимирович в это время говорит:

– Подписывай, подписывай пенсию цирковому артисту.

– Не могу, – говорит чиновник, продолжая хрюкать.

– Потом поговорим. Ты подпиши, а позже разберемся.

Тот, не выдержав такого напора, подписывает бумагу, и мы уходим.

Никулин удовлетворенно говорит:

– Ну, вот и ладно. Может теперь кому-нибудь квартирку выхлопочем пойдем?

На Цветном бульваре отмечали 80-летие Юрия Владимировича Никулина. Татьяна, его вдова, попросила меня выступить, я, ничего не подозревая, согласился. Выхожу на арену, клоуны меня схватили, завязали глаза и говорят: «А теперь протяни руки». Я протягиваю, мне кладут, чувствую, живого человека и приказывают: «Неси за кулисы!» Я несу, выполняю команды: чуть правее, чуть левее. Стоп! Снимают повязку, глаза мои вылезают из орбит: на моих руках лежит клоунесса, болтает ножками. Встает, я чуть в обморок не падаю – ростом она больше двух метров! И я, представьте себе, сумел вынести эту «дюймовочку» за кулисы! Говорят, мы вместе здорово смотрелись…

Как-то директор нашего театра Илья Коган собрался с женой на отдых в Ялту. Легли они спать пораньше, чтобы встать вовремя и успеть к утреннему рейсу. В три часа ночи неожиданно звоню я: «Не разбудил? Нет? Хочу попрощаться – завтра лечу в Германию. Кстати, хотел спросить, а водку с собой вы взяли? В Ялте, говорят, с ней проблема…»

Прилетели они в Симферополь, а у трапа я их встречаю. И в руках у меня: цветы и бутылка. «Это мужу, – говорю, – а это жене». И быстро, быстро ушел. На площади меня ждал автомобиль Ялтинской киностудии.

«Вы же должны были быть в Германии на съемках?» – позже спросили меня.

– Просто мне хотелось помочь Вам.

Во времена, когда с билетами на самолет бывало нелегко, пускались на всякие хитрости. Но была среди них одна, безошибочная.

Я привозил с собой в аэропорт телеграмму и показывал начальнику смены. А там черным по белому: «Срочно вылетай уже прилетели Ульянов Смоктуновский Ефремов ждем вас Бондарчук». И, представьте, срабатывало. Прилетишь и спрашиваешь: «А где остальные?», а тебе в ответ: «Такой текст дали, чтобы с билетом сложностей не было. Разве против такой бригады устоят авиаторы?»

В старом театре служили настоящие монстры остроумия. Раневская, например. Однажды Броневой хотел сделать Фаине Георгиевне комплимент и сказал: «У вас такой юмор искрометный…» Она улыбнулась: «Ну что вы… Разве это юмор! Вот иду я по Тверской с Михоэлсом, а навстречу идет Завадский. Я говорю Михоэлсу: «Вот в этом человеке могут жить только глисты, а в вас живет Бог». Он мне сразу, без паузы, отвечает: «Фаечка, если во мне живет Бог, значит, он туда сослан!»

Фаине Георгиевне попасться на язык не приведи Господь было! Она в выражениях не стеснялась. Такой махине от искусства простительно все. И актриса великая, и человек грандиозный. Я тоже однажды нарвался. Эфрос пригласил посмотреть прогон пьесы «Дальше – тишина». Сижу в зале, и вдруг из-за кулис кричит своим басом Раневская: «Я не пойду на сцену, там кто-то в зале сидит! Дуракам полработы не показывают! Почему я должна выходить и работать, когда дураки в зале?!» Слышу, Плятт говорит: «Фая, успокойся, это никакой не дурак, это артист Эфроса, Дуров». Раневская отвечает: «Дуров? Знаю. Да, он не дурак. Ну, черт с вами, пойдемте сыграем!»

Мужчина должен быть храбрым. А я скорее безрассудный. Я часто нарываюсь. У меня в спине дырка от финки, в драки я влезал вечно.

Я часто из совершенно «нулевых» ситуаций выходил живым. Помню, в Киеве шел от студии Довженко до гостиницы. Между ними – пустырь. Слышу девичий уже даже не крик, а хрип. Рядом остановка, военные стоят, никто не сунулся. Ну, я и прыгнул туда, в кусты, смотрю – девчонка лежит, на ней все рвет какой-то… пытается изнасиловать. Я ему сразу с ходу засадил, оторвал его и не заметил, что сзади еще один, за деревом. Почувствовал только удар в спину. Но мне не до этого было, вытащил девчонку, поймал такси. А у нее шок, она говорить не может. Адрес кое-как написала, отправил ее. С остановки всех сдуло. Я в гостиницу прихожу, снимаю одежду, смотрю: что-то мокрое. Кровь. К счастью, на мне дубленка была, так что финка хоть и попала под лопатку, но ничего страшного не случилось. Хотя это безрассудство. Исход-то мог быть совсем другим…