Андрей Яхонтов - Учебник жизни для дураков

Какие же законы правят миром?

Попробуем вместе найти ответ.

За мной, мой читатель, и я отведу тебя в страну — вот уж не грез и не фантазий, а суровой реальности, страну, в которой ты давно живешь, возможно, сам не подозревая об этом. Дай руку — и моя рука будет служить тебе опорой. Я не брошу, не покину тебя и, поверь, действительно подсоблю, если в трудную минуту тебе понадобится моя помощь.

Выберите из вашего окружения наиболее неприятную личность. Того, к примеру, кто недавно нанес вам обиду. Одарите ее заботой и вниманием. Старайтесь угадать и исполнить малейшее ее желание. Проводите вместе как можно больше времени. Очаруйте. Держите под контролем свои чувства. Улыбайтесь.

Возможные варианты последствий: вам удалось пересилить себя — поздравляю, вы научились жить и заработали 20 очков;

вас настиг невроз — возьмите отпуск и снова бросайтесь на штурм. У вас 0 очков;

не выдержав, вы закатали мерзкой личности в лоб — совсем плохо, у вас весьма мало шансов на кардинальную переделку себя, минус 20 очков.

Впрочем, не следует отчаиваться и в случае, если вы оказались приверженцем третьего варианта. Мало-помалу, работая над собой, вы сумеете добиться желаемого. Возможно, ваш путь будет негладок, и вы снова сорветесь и залепите по ненавистной роже. Не отчаивайтесь и принимайтесь за самоперевоспитание. Ниже помещена таблица допустимых перепадов настроения.

Закатали в лоб через 10 дней — минус 10 очков;

через 5 дней — минус 20 очков;

через 1 час — минус 50 очков.

Однако, и в случае мгновенной реакции (минус 50 очков) не стоит ставить на себе крест. Путем усиленных тренировок и закаливания воли вы должны добиваться того, чтобы промежутки между вашими срывами (имеется в виду не только нанесение тяжких физических увечий, но и ругань, грубые оскорбления и угрозы физической расправы в адрес обхаживаемого объекта) удлиннялись: от 1 часа — до 1 часа 15 минут, от 1 часа 15 минут — до полутора часов, от недели — до 10 дней, от 10 дней — до месяца. Такая самодисциплина должна способствовать укреплению и воспитанию характера, что, несомненно, благотворно повлияет на вашу дальнейшую судьбу.

— Не останавливайся на полдороге, — говорил мне Маркофьев. — Если мы врем всегда и во всем, то почему должны делать для кого-то исключение? Какая разница? Соври. Убеди всех в твоем хорошем к ним отношении. Хотя бы просто из спортивного интереса.

Испытываете ли вы какие-либо эмоции по отношению к своим коллегам?

Симпатия — минус 20 очков, уважение — минус 50 очков, жалость — минус 30 очков, безразличие — 0 очков, ненависть — плюс 20 очков, злоба, маскируемая под уважение, — плюс 100 очков.

— ХОЧЕШЬ, ЧТОБ ТЕБЯ ВСЕ ЛЮБИЛИ? Очень просто! Нет ничего проще! — говорил Маркофьев. — Ходи во всем рваненьком… Имей одну-две научные публикации… Появляйся с такими женщинами, чтоб самому противно было. И болей…. Болей… Лучше всего неизлечимо. Все будут тебя обожать. Будь Бедным, Бездарным, Больным… Или таким, как я — спивающимся, замученным женщинами, затраханным работой…

Первым, на ком я решил испытать свою выдержку, был Миша. Именно его я выбрал объектом своего внимания и заботы.

Миша, встречаясь со мной в институтских коридорах, широко, от души улыбался. Показывая, что не держит зла.

Мне тоже следовало меняться. ГЛОТАЙТЕ ОБИДЫ! До поры — другого варината у вас нет.

Зазвав Виновника Всех Моих Бед в свой кабинетик, я напоил его чаем и кофе, угостил конфетами и печеньем. Поначалу он держался настороженно, не понимая, чем вызвана такая перемена в моем поведении. Мне хотелось дать ему пинка, но я ласкал его взглядом. Пересилив себя, даже поблагодарил его за то, что он выступил популяризатором моей затворнической научной деятельности. Было тягостно и противно. Но я сдерживался.

Правда, под конец беседы не сдержался и дал ему затрещину, но сделал вид, что это дружеский жест, каким треплют по волосам любимцев. (Минус 50 очков.) Однако первый шаг к самопеределке был совершен.

Самому мне было мерзко.

Окно моего кабинетика выходило на больничный двор, где зеленели деревья, стояли лавочки, и на этих лавочках, подставив животы и спины теплому солнышку, грелись безмятежно спокойные, никуда не спешившие, не обремененные ни служебными, ни семейными заботами больные. Вряд ли их мучили тяжелые, неизлечимые недуги, эти люди, скорее, походили на профессиональных лентяев. Эти здоровенные, ленивые мужики, сдавалось мне, закосили в клинику от надоевшей им работы.