Алексей Оутерицкий - Блондинка с загорелыми ногами (Скажи утке нет!)

– И что вы им показали?

– Да пустяки... – Бородач замялся.

– И все же?

– Ничего особенного. Роды двухтонной бородавчатой жабы.

– Разве жабы – млекопитающие? – спросил Подпутин. Он повел глазами, прищурился, припоминая школьный курс биологии. – И они что, живородящие?

– У нас они – млекопитающие, – бодро, не без гордости подтвердил бородатый. – И живородящие.

Подпутин бросил на сжавшегося Подберезовского гневный взгляд и резко двинулся к выходу:

– Все за мной...

Шесть машин опять прорезали лес, загородное шоссе, а затем и сам город черными стрелами. Опять свистел упруго рассекаемый их железными телами воздух, отступая мелкими невидимыми завихрениями, внешне все было в точности, как и несколько часов назад, только сейчас костюмы трех из шести находящихся в машинах президентов имели непрезентабельный вид, будучи забрызганными содержимым желудков своих хозяев, а тот единственный из шести, кто имел право пользоваться барчиком, приобрел устало-задумчивое лицо...

Глава 8. Воры в законе

– Шеф, приехали, – доложил Череп.

– Кто конкретно?

– Деловой, а сразу за ним – Стреляный.

– Ага. Молодцы. Всегда прибывают первыми. Распорядись, чтобы наши расставили их тачки. Я сейчас...

– Заходите, гости дорогие, заходите! – Сатана упругим спортивным шагом, с достоинством вышел на крыльцо своего особняка, широко распахнул руки, заключил в объятия дородного человека с грубой лепки лицом – неандертальского дизайна надбровные дуги, мощные, способные перекусить бычью кость челюсти... – Деловой, ты будто прямиком с подиума! – Сатана в восхищении почмокал губами, с удовольствием окинул взглядом дорогой костюм прибывшего первым, отметил со вкусом подобранный галстук, как раз в тон серой, поблескивающей специальными нитяными вкраплениями ткани, дорогие ботинки, восторженно крякнул. – Жених, да и только! Глядишь, скоро мы, законники, станем еще и законодателями мод.

– Будет тебе молоть, Сатана, – буркнул Деловой. Он тяжело дышал, словно неспешный подъем на невысокое, не более десяти ступеней крыльцо составил для него непомерно большую физическую нагрузку, сродни подъему на Эверест. – Зачем нас созвал? Отчего такая срочность? Произошло что-то серьезное?

– Эх, жизнь... – Сатана опять почмокал – теперь уже сокрушенно, с легким оттенком грусти. – Как будто нам нельзя встретиться просто так, как собираются хорошие люди, чтобы посидеть, выпить, закусить, вспомнить молодые годы...

Деловой посмотрел на него настороженно, как смотрят на человека, по поводу адекватности которого возникли некоторые сомнения.

– Я, пожалуй, лучше пойду, – сказал-спросил он, и Сатана истово затряс головой:

– Конечно-конечно! Курительная комната на втором этаже, мои тебя отведут... Крот! – выкрикнул он и на крыльцо тут же выскочил парень с заспанным лицом. – Отведи гостя в курительную. – Крот, помаргивая маленькими глазками, кивнул. – Угости его чем-нибудь, а я тут пока...

Он быстро, опять же упругими шагами, спустился с крыльца и опять радушно раскинул руки:

– Стреляный! Сколько лет, сколько зим!

– Ты чего, Сатана? Неделю назад виделись, – удивленно ответил тот, но позволил себя обнять и даже почти не сопротивлялся, когда его звучно лобызнули в губы. Только посмотрел настороженно, как минутой назад это сделал Деловой.

– Ну и что? Какая разница! – с упреком возразил Сатана. – Ты только посмотри, как хорошо вокруг! Ну разве возможно не радоваться каждому прожитому мигу, глотку воздуха, лучику солнца, слезинке ребенка, бокалу вкусного вина или девке с большими – и не очень – грудями, наконец... Даже содержанию во временном изоляторе можно и – не побоюсь этого слова – нужно радоваться всеми своими фибрами, пусть даже твои почки отбиты ментами-беспредельщиками! И если в этой жизни остались еще маленькие радости, подобные этой нашей встрече, то...

– Я, пожалуй, пойду, – поспешно сказал Стреляный, не зная, что почти в точности повторяет фразу, только что произнесенную Деловым. – Куда мне, в курительную?

– Пока в курительную, – подтвердил донельзя огорченный таким непониманием, или даже, скорее, неприятием прекрасного, Сатана. – А я сейчас. Вон уже подъезжают остальные. – Раскинув руки-крылья, он резво полетел к воротам...

Когда на пороге курительной – уютной комнаты с антикварными столиками в центре и мягкими кожаными креслами по периметру – возникли две мрачные личности, приглушенный гул голосов, в котором преобладали недоуменно-настороженные нотки, резко оборвался, словно в телевизоре внезапно пропал звук.