Алексей Оутерицкий - Блондинка с загорелыми ногами (Скажи утке нет!)

– Чудило, – с внезапно прорезавшимся добродушием бросил опытный товарищ. Он потянулся, разминая затекшие члены, и с такой силой уперся руками в крышу салона легкового автомобиля, словно задался целью ее продавить. – Короче, зря очкуешь, это я тебе говорю. – Он повернул голову к напряженно сидящему на пассажирском сиденье соратнику и снисходительно продолжил: – Да расслабься, расслабься… Ты лучше посмотри вокруг. Видишь? – Теперь он развел свои мускулистые руки, словно стремясь охватить ими окружающее пространство, плотно забитое легковыми автомобилями с сидящими в них качками. – Нас же целая армия, дурень! И на крыше завода, – он не глядя ткнул пальцем куда-то за спину, – ну, который имени твоей любимой Крупской… Там, короче, два наших снайпера сидят, понял?

– Понял, – подтвердил Зуб. – Только если казахов окажется не меньше?

– Ты что, шутишь? Да их тогда должен был приехать целый поезд! Понимаешь? Поезд! А никакого поезда казахов в город не прибывало, это наш пахан сразу пробил через ментовку. И поодиночке столько просочиться не могло. Менты подняли все свои сводки за день… Ну, какие-то узкоглазые ограбили пару фур на въезде в город, да, было. Ну, еще какие-то узкоглазые посидели на халяву в каком-то детском кафе, ну, тоже было. Еще какие-то навели шороху на рынке… И что все это значит?

– И что?

– А то. Несерьезно все это. Ну, катаются какие-то по городу, ну, щиплют потихоньку… А нас армия. Кстати… – Товарищ Зуба посмотрел на наручные часы. – Ну вот, что и требовалось доказать! Время, а их нет. Короче, все. Закрыта казахская тема. Несерьезные это ребята. Теперь пахан даст распоряжение братве мочить их по городу, где кто увидит, без базаров, вот и все дела, точно тебе говорю.

– Что это? – внезапно с тревогой спросил Зуб.

– Где?

– Да вон, на горизонте…

Двое принялись вглядываться в темнеющее небо, вслушиваться в нарастающий гул, затем переглянулись.

У обоих одновременно зазвенели мобильные телефоны.

– Да! – крикнул наставник Зуба. – А я знаю? Землетрясение, что ли, или цунами какое…

– А я знаю? – повторил его слова в свою телефонную трубку Зуб. – Вон, Резвый говорит, что это цунами, вроде!

Некоторое время члены приехавшей на стрелку бригады перезванивались друг с другом, словно кто-то мог объяснить происходящее, затем забыли о своих телефонах, да те уже стали и не нужны. Около ста здоровенных детин принялись лихорадочно задраивать в автомобилях люки и стекла, словно это могло их спасти от надвигающегося мотоциклетного цунами – ну, разве что от поднимаемой им пылевой тучи.

Прошло уже три часа с момента, когда поле окутала беспросветная пылевая тьма, а конца и края проезжающим мимо мотоциклистам не было видно. Круглые лица со спрятанными за стеклами узкими глазами поворачивались в сторону неожиданного в поле скопища легковых автомашин, и моментально теряли к ним интерес – у воинов Орды были куда более важные задачи, нежели разглядывать каких-то засевших в машинах бритоголовых.

Разведка армии Богурджи давно донесла командарму об обнаруженных в степи непонятных людях, но тот, подумав, приказал их не трогать.

– Пусть сидят, – великодушно бросил он заместителям, отхлебнув свежего, очень удавшегося вкусом кумыса. Он с удовольствием отхлебнул еще раз и повторил: – Пусть себе сидят…

И бойцы самой крутой в городе бригады послушно сидели. Когда прошел первый приступ паники и выяснилось, что налетевшее, подобно саранче, полчище казахов трогать их не собирается, некоторые от вызванного сильным стрессом переутомления даже погрузились в беспокойную дрему. Периодически просыпаясь и продирая от забившейся в салон пыли глаза, они неизменно видели одно и то же – ровные мотоциклетные колонны, которым не было конца. Колонны, осушающие встречающиеся на своем пути бензоколонки, как сказочный великан осушает озера и моря...

За целый день произошло только одно событие, нарушившее размеренный ритм марша армии Богурджи. Это умелый и зоркий воин Байтуган, опознав сидящих в одной из машин знакомых, рискуя получить от десятника нахлобучку, подъехал к старой «Ауди», притормозил и приветственно помахал четверке рукой в кожаной перчатке с крагами. Крепкие ребята затаили дыхание, а по меньшей мере двое из них еще и попробовали впервые в жизни перекреститься. Не получив ответа, Байтуган пожал плечами и поехал дальше, в то время как в салоне автомобиля произошел интересный диалог. Из-за отсутствия у бригады своего летописца, наподобие монгольского Фридмана, диалог этот никто не удосужился записать, но содержание его еще долгое время передавалось из уст в уста бойцами так удачно выжившей бандитской бригады, около пяти членов которой впоследствии не просто отказались от своего опасного ремесла, но даже подались в монахи.