Митрофан Глобусов - Мысли и размышления

Выть на Луну я не умею. Я — человек работящий, поэтому мне и выть заподло. Я лучше еще каких-нибудь пару слов напишу, мусор вынесу, дюбель в стенку забью, на жену наору за то, что она с пылесосом в мой рабочий кабинет входит. Одним словом, я, наорав на жену, опять сижу, а затем прихожу к выводу, что двигаться к завершению моего романа мне еще долго предстоит. Ты, думаю я, коли уж начал, так тебе и заканчивать!

Еще несколько соображений из более-менее смежных областей. Езда на первоклассных автомобилях, шикарные дома, одежда с европейских стильных подиумов, забойная аппаратура, лучший и непрерывный отдых, страсть к азартным играм, коррупция, огнестрельные войны, бюрократические игры… Все это тоже отвлекающие маневры. Но и они не ко мне. Во-первых, нет у меня ничего из вышеперечисленного. А во-вторых, человек, да к тому же еще и писатель, страшно боится зияющей нравственной пустоты и мечтает в ней не погибнуть. Боится, мягко говоря, по уши в дерьмо погрузиться.

И правильно делает, что боится!

А что до меня, то лично я в дерьмо терпеть не могу погружаться. С детства к этому себя приучил. С юности испытываю отвращение к ассенизаторству и выгребным ямам, помойкам и отхожим местам. Поэтому я не просто ревностный сочинитель, а просто-таки разгоряченный сторонник правильного и честного проживания. Я весь заточен на то, чтобы с утра до ночи, с одной стороны, свой роман сочинять, а с другой, размышлять о жестоких тайнах и кромешных загадках буйствующей вокруг общественной биологии. А какой человек на это не заточен, так он и думает о том, какой «экслюкзив» наиболее выразителен, что называется, «по движухе».

Иными словами, навалом повсюду людей, которые так и просятся в мой роман. Вот человек, который трудился всю жизнь. Шлифуя каждый абзац, мучаясь страшно и покрикивая на жену с пылесосом, он погружался в такие бездны, в какие и мысли не держал погружаться. А в результате весь пообносился, и ничего у него нет, кроме запаха котлеток домашних из кухни. (Вкусно, собаки, пахнут!) А у другого, который, не то что пера, а и вантуса в руки никогда не брал, нет этого потрясающего запаха котлеток из кухни. Зато у него штанишки дудочкой, ботиночки со скрипом, машинка с массивным бамперком, живет в квартирке с видом на Обводной канал, жинка забойная, вся в мехах, камнях, золоте, из Ниццы не вылезает. Ходи, куда хочешь, ешь все, что нравится, спи, с кем придется, деньги копи. Даже, может, романы пиши, забывая о том, что именно ты, расправив широкие крылья души, бороздишь окружающие тебя пространство и время.

А что до Луны, то на нее выть я никогда не умел и продолжаю не уметь. Как-то ночью проснулся, лежу, а сам думаю: «А вот дай-ка я встану и повою на небесное светило». И раздумал. Жена, во-первых, обещает сразу на развод подать. Во-вторых, не должен талантливый человек самого себя таким способом разбазаривать. А в-третьих, ты ведь не дурака валяешь, а на белом свете живешь. Вчера жил и сегодня еще поживешь. Ты и завтра, Митрофан, не откажешься, чтобы тоже пожить. Вот, стало быть, ты и живи. И никогда не забывай ни о том, кто ты такой, ни о том, откуда ты взялся. А главное, о том, что скажут о тебе и проходящей моде на тебя наши потомки.

«Город — содружество непохожих». Это кто сказал? Разве это Аристотель сказал? Или я?.. Нет, не я. Тогда, значит, один мужик во втором часу ночи на автобусной остановке. Похож он был на Аристотеля?

Писатель должен быть колоколом и будить заснувшую совесть. Этот колокол должен гудеть день и ночь, не давая заснуть.

А что мы слышим?

Надтреснутые колокольчики, заржавленные бубенцы…

И все они претендуют на роль могучего колокола!

Так ведь если хочешь быть колоколом — гуди и гуди.

Не хотят.

А какую любовь в прежние годы снискал метод сворачивания газеты в трубку! Мне долго не удавалось понять, для чего это нужно, а потом я сам себе разъяснил исторические основы этого сворачивания. Оказывается, еще в допетровский период нашей истории пришел к нам из Баварии обычай охотиться с помощью такой трубки на летающих по воздуху и на все садящихся крылатых насекомых. И долго в нашем районе, где я тогда жил, сохранял свою силу этот старинный обычай. А потом ушла куда-то проворная баварская привычка. Потом обычная мухобойка появилась. Но и это никак не мешало тому, что именно газета в течение десятков лет помогала справлять другую хозяйственную нужду. Я имею ввиду оклейку стен перед оклейкой обоями.