wotti: Рубан Николай

Здесь надо признаться: увы, желающих исполнять роли Врагов всегда было больше, чем претендентов на роли Наших. И то сказать — развалиться в кресле на глазах у сидящего в зрительном зале начальника политотдела — да в расстегнутом белогвардейском мундире, да нагло лапая веселенькую приглашенную подружку-статистку, да распевая пьяным голосом: «…Мой отец в Октябре-е-е убежать не успел, но для белых он сделал немала-а…»! Или: скакать в черной эсэсовской форме верхом на стульях, маша пивными кружками, да вокруг стола, на котором задирают ножки в пьяненьком канкане все те же подружки-статистки! Да распевая при этом во всю глотку «Хорст Вессель»! Это ж какой кайф, вы только представьте!

Присутствующее в зале начальство пыхтело от досады, но увы, формально придраться было не к чему: на то они и Враги, чтобы выглядеть столь отвратительно, тем более все равно им сейчас банок накидают.

Подготовка к очередному концерту в честь Дня разведки была в самом разгаре, когда слухи о незаурядных способностях Ауриньша в области хореографии дошли до Вовки Зубкова — в этом году подготовку концерта взвалили на него.

— Марик, — разыскал Зубков его в спортуголке, — Айда сюда, дело есть.

— Говори, что за дело, — отозвался Ауриньш, не отрываясь от зашивания разорванной дермантиновой шкуры борцовского мата.

— Такое дело, Марик. Надо на концерте выступить. Степ долбить умеешь?

— Степ — это что? Шаг?

— Это по-английски «шаг». А вообще, это танец такой, чечетка. Бацаешь?

— Нет. Не бацаю.

— Блин, Марик, надо научиться! Вот такой номер пропадает!

— Что за номер?

— Короче, сюжет такой: идет совещание в генштабе НАТО. Они там все бухают, с бабами обжимаются и все такое. И тут же — висит карта Союза, и они по ходу дела решают, как с нами войну начать. Потом один генерал заявляет: «Господа! Я решил порадовать вас небольшим сюрпризом и пригласил сюда любимца Бродвея, знаменитого Джимми Сноу!». Бабы визжат, мужики аплодируют. И тут появляешься ты — негр! В клетчатых штанах, в белых перчатках, в канотье, при бабочке — ну, все дела. И — фигачишь чечетку, штатники же все от нее торчат! И — втихаря карту переснимаешь с их планами (у тебя, с понтом, фотоаппарат в бабочке). Ну, типа, ты — наш разведчик. Все генералы в атасе, бабы в экстазе и лезут к тебе отдаваться. Тут один поддатый генерал (из южан, видать) начинает возбухать в том смысле, что нефиг всяким грязным ниггерам тут отираться. И пытается въехать тебе в дыню. Ну, ты его так культурно бортанул, сдал с рук на руки и гордо так сваливаешь. А потом встречаешься с нашим резидентом (это я, скорее всего, буду) и он тебе говорит, что за добытые сведения чрезвычайно важности указом Советского правительства ты награжден орденом Ленина. Ну, а ты: «Служу Советскому Союзу!». Ну как?

— Володя, я извиняюсь, конечно, но это же… — Ауриньш на секунду задумался, — А, полная лажа, вот. Так не бывает.

— Ну блин, мне еще критика только не хватало! Да что ты вообще в таких вещах понимаешь!

— Кое-что понимаю.

— Да я не про то! Не про оперативную работу! Это ж, блин — драматургия, ну!

— Драматургию я тоже изучал. Так неправильно. Очень низкий класс.

— Да тебе-то какая разница, если народу нравится!

— А если народу будут, например, наркотики нравиться? На концертах надо будет в зал закись азота выпускать? Или дым от марихуаны?

— Ма-рик! Ну не занудствуй ты, а? Если нормально выступим — всех в увольнение отпустят. Трудно тебе для ребят постараться?

— Ну, если только так… Хорошо, я попробую. Но имей в виду, я остаюсь при своем мнении: это — не искусство.

— Ладно, ладно… Тонкий ценитель.

Как и можно было предположить, спектакль имел сногсшибательный успех у почтенной публики и впоследствии даже занял первое место на окружном смотре художественной самодеятельности! Сплошь и рядом такое бывает, когда вещи имели большой успех при весьма прохладном отношении к ним самих авторов. Взять хотя бы Конан Дойля — ну не любил он своего Шерлока Холмса! Халтурой, видите ли, считал. Или Стругацкие от своего «Трудно быть богом» не в восторге были — и что с того? Ничего, другие оценят.

… Итак, совещание в генштабе НАТО набирало обороты. Стол ломился от полных и опрокинутых бутылок. С закуской в НАТО было послабее: сморщенные соленые огурцы цвета хаки, на скорую руку ободранные луковицы, да кривые жареные рыбки. Понятно, что сии деликатесы были добыты в курсантской столовке. Но почтенная публика вполне понимала право искусства на некоторую условность и великодушно прощала артистам как скудость стола, так и сервировку его гнутой столовской алюминиевой посудой.