Александр Торин - Особенности международной рыбалки

— А шахид это кто? — тоже шепотом спросил я.

— Ну этот, мученик за веру, типа солдат, погибший в бою с неверными или камикадзе, которые себя взрывают. У них все просто — погиб за Аллаха, и сразу в рай, прохлада, фрукты и гурии.

— Валлах, — насторожился папа.

— Нет, просто сказки тысячи и одной ночи в миниатюре, — Женька налил себе еще кофе.

— Папа просит остановиться, — смутился Уфук. — Время утренней молитвы.

— Алла акбар, — мелодично запел папа, совершая намаз. Словно по волшебству, над горами появился первый лучик солнца.

— Его папа тоже был турецким подданным, — сделал индуктивное обобщение Шурик и зевнул. — Вот так в Тель-Авиве, в торговом центре, толстый мужик с черными усами вдруг истошно орет «Алла!» Не дожидаясь «Акбар» и взрыва, на усатого идиота накидываются охранники. А он турист из Житомира, усатый этот, жена его Алла в ювелирном магазине потерялась. Короче, ехать надо, весь клев пропустим!

Найти озеро Лох-Ломонд было непросто. Никаких указателей на дороге даже в помине не было. Туман висел клочьями, дорога была узкой, редкие домики прилепились к отвесному склону, ни дать, ни взять горный аул.

Турецкий папа начал нервничать. Нервозность передалась сыну, а затем и всем нам.

— Шурик, — я начал заводиться. — Ты нас всех сюда заманил, Сусанин хренов, давай теперь, руководи.

— Кажется, направо. Стой! Нет, я не уверен. Налево!

— Мы ползли вверх по проселочной дороге.

— Мужики, — проснулся Серега. — Что это?

— Где? — я судорожно нажал на тормоз. — Что?

— Сюр… — закашлялся Серега.

Из тумана выступала доска, висевшая на двух проржавевших цепях. На доске по-русски, игривыми завитушками было выгравировано: «Наша Дача».

— И здесь русский дух, — Шурик закурил очередную папиросу. — А уж что в салоне краем родным пахнет, это Жеке надо спасибо сказать. Нет, это же надо, чтобы русский человек вместо водки по утрам хлестал коньяк.

— Ни фига себе, надымил здесь «Беломором» и еще возникает! — огрызнулся Серега.

— Это что, — Женька хихикнул. — Я вот грибы собирал у Монтерея и вышел на заборчик с колючей проволокой, Пошел вдоль него, там как раз белые росли, а через сто метров — плац. Танк Т-34 стоит, на борту звезда и «За Родину» написано. Разбитый цемент, выцветшая масляная краска, транспаранты с подтеками «Служу Советскому Союзу» и «Слава КПСС».

— Кончай гнать, — поморщился Шурик.

— Тебе смешно. А я ведь решил, что крыша поехала. Вначале слезы на глазах выступили, потом ржать начал, сел на цементные плиты и дрожь меня взяла. Ну, думаю, вот как интересно, оказывается, живешь себе спокойненько, а потом бац, и свихнулся. Щипать себя за руки начал. Только потом увидел стрелочку и по-английски написано «Building 07». Мне бы, дураку, обрадоваться, а я и снова в слезы. Потом, правда, успокоился.

— Да ты просто своей росой злоупотребил.

— Хрен тебе, это была шпионская школа ЦРУ. Как холодная война закончилась, так ее и прикрыли до лучших времен. Охрану сняли, забор наполовину разобрали, только плац с танком и плакатами остался.

— Вода! Вижу воду! — заорал Шурик, почти как антипод матроса на паруснике Колумба. — Куда прешь, мать твою! — Шурик схватился за руль.

— Где? — вздрогнул я, ударив по тормозам

— Елки зеленые, еще три метра, и мы бы стали амфибиями… Уфф. Все хорошо, что хорошо кончается… — Шурик гадко подмигнул, придав скабрезный смысл невинному высказыванию, открыл багажник, и начал совершать сложные манипуляции с удочками, катушками, грузилами, крючками и баночками с вонючими смесями, приманивающими обитателей водных глубин. — Мужики, с этого момента ни слова о политике, рыба — не человек, этой дряни не ценит и не переносит. Тишина — вот наш союзник. За мной, шагом марш!

Шурик знал места, мы послушно шли за ним по тропинке, и, наконец, очутились в маленькой бухточке.

— Располагаемся здесь, — скомандовал Шурик. — Клев будет, а мы не будем терять времени. — Он достал из пластмассового холодильника бутылку домашней «Перцовки». — За нашу и вашу рыбалку.

— Я не хочу, — мрачно прикусил губу Серега. — Я сегодня только по пиву.

— Понял, — с уважением в голосе согласился Шурик.

Турецкий папа произнес что-то гортанно-укоризненное.

— Воистину воскресе, и вообще в нашу религию не лезь, — неожиданно встрепенулся Серега. — Шурик, наливай! Уфук, — перешел он на английский. — Объясни, что у нас масленица скоро, национальный праздник, и русскому человеку не пить — грех!