Слава Сэ - Жираф

Из этого поучительного рассказа видно: разведение грызунов — путь к счастью и гармонии. Поэтому, если вам ремонт в ванной, или приличного мужа, или другие пустяки, возьмите у меня хомячка. Дам 30 евро отступных. Хомяк почти новый.

Мои мечты сложнее. У меня в планах дом на побережье и спать до девяти. И счастье для всех людей. И выбросить телефон в море. И чтоб зимние помидоры были вкуснее поролона.

Для выполнения этих несложных желаний, я считал, нужно десять тысяч лет разводить гигантских бобров. Вот сдам хомяка, займусь бобрами и жизнь наладится.

Ей снилось, будто я пою концерт, а за декорацией прячутся голые женщины. И по моей хитрой морде видно, они не просто голые, а вызывающе, без трусов.

В связи с чем, назрели два вопроса:

1. И кто я после этого.

2. Куда девался мужчина, который ел тут котлету с макаронами и давал клятвы верности?

Не знаю как вы, а я в чужих снах бываю необуздан. Утром приходится извиняться. И если у рассерженной стороны синие глаза и тонкие пальцы, в извинениях важны напор и скорость речи. А логикой можно пренебречь.

Поэтому я извинялся так:

…Счастье моё, давай обсудим всё на примере котяток.

Вот одному дяде (его зовут Коля, это не важно) подарили пингвина. Подарок оказался так себе. Он беспорядочно какал и звал маму голосом падшей женщины. Не то чтоб Коля грехами прошлых жизней заслужил себе пингвина. Просто у Коли фамилия — Миленький. И чуткие к стилистической завершённости друзья подарили ему художественную инсталляцию. Это будет динамическое искусство, решили они.

Пингвин скакал из ванной на стиральную машину и обратно. Уходя на работу, Коля гасил свет, в ванной наступала ночь. Все птицы ночью спят. Потом свет загорался, пингвин думал на Колю «Мама пришла» и ходил следом.

Пингвина назвали Артуром. Определить его в зоопарк было невозможно. Сами попробуйте сдать человека, который зовёт тебя мамой, откликается на Артура, а по национальности пингвин. Иногда Артур вскрикивал голосом падшей женщины «Где ты, Коля». Коля быстро отзывался, но соседи успевали услышать и смотрели утром понимающе.

Однажды Коля ушёл, а ванную не запер. Пингвин вышел на балкон, увидел белый день, мамы нет, и зарыдал от ужаса. Соседи сразу поняли, огромные негры беспорядочно насилуют падшую Колину женщину.

Когда Коля прибежал, соседка Вера уже рассказала милиции: Коля мучает в ванной пожилых проституток.

Каждый день. Милиция сомневалась. Насколько милиция знала женщин, мало кто захочет насиловать их ежедневно. Очень много надо решимости и сил. Но Верка была одинокая, она разбиралась в криках страсти. Это были именно крики страсти. Да, она уверена.

Верку можно понять. Когда за стеной регулярно бывает жестокое обращение, может, и до вас однажды очередь дойдёт. Уж скорей бы, господи.

Коля открыл дверь, выбежал счастливый пингвин. Пришлось уныло объяснять, это инсталляция, динамическое искусство. Переплетение семантических пространств Человека и Антарктиды, где артефакты двух миров в новом поле утрачивают смысл и обретают сверхсмысл. Вырванный из контекста пингвин, вступая в неординарную комбинацию с ванной и стиральной машиной, освобождается от утилитарной функции пожирателя рыбы, приобретая функцию символическую, декоративную и духовную. Это же так прекрасно, смена контекстов создает смысловые трансформации, игру значений, понимаете?

За восемьсот рублей милиция прекрасно поняла Колин бред.

Всё закончилось хорошо. Коля с Верой поженились, это не важно. Я хотел сказать, если в подарок предлагают пингвина или котика, конечно, лучше остановиться на платочке от Hermes.

Когда не хватает денег, или подгорел компот, или ремонт в женском организме, Люся терпеливо объясняет Маше:

— Потому что твой папа идиот.

Я генерирую Люсины несчастья. Сгоревшая кастрюля, месячные, начальник гад, в Уганде голод, ужасный колорадский жук, гибель абсолютно всех мамонтов, это всё я устроил. Извержение Эйяфьятлайокудля тоже. Специально, чтоб Люся измучилась. (Люся — диктор новостей).

Мы с Люсей, кто не знает, состоим в крепком, счастливом разводе. У неё новая квартира с видом на цементный завод. Между нами пять километров и два моста. Жизнь почти уже наладилась, хотя ещё не совсем. А раньше я был просто дэмон.

Вот однажды, у неё был юбилей. Ей так радовались на работе, что к вечеру Люся, как медуза из морской воды, на девять десятых состояла из шампанского. Забежала в баню, там подруги уничтожали Мартини. И Шардоне. И ещё потом какую-то синюю акварель, потому что жить надо здесь и сейчас.