Далия Трускиновская - Моленеие о метле

Дряни вокруг было много. Нашлись большие железные короба, из которых разило неимоверно. Решив, что никто к ним по доброй воле не притронется, сынки приволокли их пять штук — столько, сколько нашли в кирпичной загородке, — и нагромоздили перед махиной. Боярин смотрел и одобрительно кивал.

— А теперь, мил-человек, веди нас к вашему эмиру, — сказал Ванюшка. — Отблагодарим.

— А это классный ходильник, — ответил мужик, затянутый в кожу. — С такими фрикозаврами меня не заглумотят! Бизонья Дочь захочет на них потаращиться — тут-то я ее, герлушечку… А не сиди у Большого Костра!

Бояриново семейство выстроилось привычным образом: впереди боярин, ведущий за руку боярыню, за ними по росту — сынки.

— Пошкандыбачили, — сказал мужик в коже.

Тут в темноте загорелись два белых глаза, каждый — с миску для щей. Эти глаза приближались по дуге, и приближались очень быстро. Кожаный мужик едва успел оттолкнуть боярина.

— Беси, ах, беси! — заголосила боярыня. — Батюшка Никола-угодник, сохрани, оборони… слева и справа!.. Стань передо мной, стань за мной…

— Мерс, — вдруг сказал кожаный мужик. — Клянусь бизонами, мерс! Натуральный! Четырехколесный! Как в музее! Белый, Бизоном клянусь и мамой его! Как он сюда попал? Матушка-Бизониха, как это?..

Он достал из-за пазухи малую шкатулку, откинул крышку, и изнутри пошел свет. Но кожаный мужик, не пугаясь, как будто так и надо, стал тыкать в нутро шкатулки пальцами.

— Дух Великого Предка! — вдруг заголосил он. — Назад проскочить надо на пятьдесят по диагонали! Пятьдесят! Бизоний навоз!

— Куда тебе еще проскочить? — спросил Никишка.

— Назад по хроноватой шкале… Так они мне ее отградуичили! Пятьдесят, да еще по диагонали! Ее еще и на свете же нет! Все, все, отстреливаюсь…

— Хм! — грозно сказал боярин.

— Куда?! — взревели братцы, и Ванюшка с Илейкой, не сговариваясь, с двух сторон цапнули кожаного мужика за жесткий шиворот. — К эмиру нас веди, шпынь ненадобный! К самому турецкому эмиру!

Турецкий эмир завел странные порядки. Понастроил светящихся минаретов и поселил в них множество муэдзинов, чье пение доносилось из окон. Муэдзины, видать, были молодые и неопытные, пели — кто в лес, кто по дрова, перекрикивая барабаны, дуделки и сопелки. Но глотки они имели мощные.

— Тьфу, — сказал боярин.

— Так где тут эмирский дворец? — спросил Ванюшка кожаного мужика и встряхнул его за шиворот.

— Не знаю, ничего не знаю! — жалобно отвечал тот. — Отпустите во имя всех Бизонов!

Шкатулочку, из которой шел свет, у него отняли, захлопнули и дали нести боярыне — целее будет.

— Жрать хочется, — признался Илейка. — А нешто в потемках хоть какой кабак сыщешь? Переждать надобно до света.

— И к эмиру ломиться среди ночи тоже плохо, — Никишка вздохнул. — Орешков я взял, в дороге потешиться, еще горста осталась. Батюшка?

— Тьфу, — буркнул боярин.

— Во, во! — закричал Ванюшка. — Дворец-то — вот он! Идем, идем!

Чтобы попасть к эмирскому дворцу, нужно было пересечь широченную чернокаменную дорогу. Но, едва на нее ступили, вдали завыло. Белоглазое чудище, похоже, сидело в засаде и понеслось к путешественникам с сатанинской быстротой. Едва успели отскочить, а чудище, очевидно, с разбега не смогло остановиться и скрылось во мраке.

— Бумер, — уныло сказал кожаный мужик. — На автоистории в читалке пикчу видел. Четырехколесный! Пикчу видел, в натуре — никогда…

Дворец был изумительной красоты — широченный, со светящимися стенами и с огненными буквами по краю крыши.

— Батюшки мои, а там не пекло? Не преисподняя? — спросила, забеспокоившись, боярыня.

— Тьфу, — определил свое отношение к пеклу боярин.

Тут из кустов к обочине вывалились два человека, одетые в тускло-зеленое, причем такого цвета были даже онучи, намотанные на худые ноги. Зато каждый держал в руке обнаженную саблю, а на головах у них были остроконечные шапки с большими красными фигурами.

Фигуры эти привели Илейку в смятение. Их чертили Гансишка с Франсишкой, пытаясь увлечь отрока в чернокнижие, и именовали пентаграммами.

— Здесь немцы… — прошептал он. — Чернокнижники… Может, наших злодеев помогут найти…

— И на кол, — продолжил невысказанную мысль Ванюшка.

Два человека с саблями подошли к путешественникам и обратились к ним по-простецки, даже не поклонившись:

— Эй, пролетарии! Чой-то мы заблудились малость. Где тут у вас гражданская война?

— Не ведаем, где война, — отвечал Ванюшка. — Мы во дворец к эмиру.