Терри Пратчетт: Кот без прикрас

И все-таки, что Движение в защиту настоящих котов имеет против собак?

Ничего.

Ой, перестаньте!

Да, существуют хорошие, благовоспитанные собаки, которые ведут себя прилично, не лают без конца, словно их заело, не гадят на дорожках, не нюхают под хвостом, не считают, что их все должны любить по определению, а также не скулят, не воруют и не пресмыкаются так, что средневековый профессиональный нищий обзавидовался бы. Мы признаем, что такие собаки бывают.

Хорошо.

А еще бывают добрые дорожные полицейские, проститутки с золотым сердцем и юристы, которые не уходят в отпуск, когда у вас в разгаре запутаннейший процесс покупки дома. Все они действительно существуют, просто встречаются крайне редко.

У нас кот завелся потому, что мы не слишком любили котов.

Наш сад был спорной территорией, — на него претендовали пятеро котов. И кто-то сказал нам, что лучший способ отвадить их — завести собственного.

Если дать себе труд немного подумать, то здравый смысл укажет, что утверждение это несколько спорно. Однако коль уж вам предопределено завести кота, здравый смысл не способен этому помешать. Он тут вообще ни при чем. Разве можно представить себе человека, который, проснувшись в одно прекрасное утро, прикидывает: «Так, надо пoexaть и купить брюссельской капусты, потом такую голубую туалетную штуковину, фольгу для запекания и… ах да, хорошо бы еще подыскать кота». У котов есть такое свойство: стоит им появиться в доме, как оказывается, что они были здесь всегда — даже если еще час назад никаких котов у вас не было. Они живут в собственном временном потоке и ведут себя так, будто мир людей — это всего лишь остановка на пути к чему-то гораздо более интересному.

И если уж на то пошло, что мы вообще о них знаем? Откуда они взялись? Ну как же, скажете вы, эволюция и все такое. Но почему? Возьмем собак. Собаки произошли от волков. Это видно невооруженным глазом. Есть собаки вроде немецких овчарок — по сути, те же волки, только в ошейниках, тихо ожидающие своего часа, чтобы заново озвереть. А есть всякие мелкие тявкалки вплоть до совсем крохотных, с шепелявым названием, умещающихся в кружке. Суть в том, что любой может проследить собачью эволюцию от косматых почти-волков до тявкающей мелюзги, выведенной нарочно для того, чтобы прятаться в рукаве у императора.

И всем понятно, что если наша цивилизация исчезнет, если прилетят с альфы Центавра здоровенные лязгающие штуковины и похитят всех людей до единого, то через пару пропущенных кормежек собаки вновь превратятся в волков.

Или, скажем, мы, люди. Если не вдаваться в подробности, то мы — такие все из себя умные, цивилизованные, знающие толк в ипотеке, сковородах с антипригарным покрытием и Верди, — оглядываясь в эволюционном смысле через плечо, видим длинную череду неуверенно ковыляющих предков вплоть до самого первого, с волосатым торсом, исчезающе крошечным лбом и интеллектом любителя телевикторин.

Кошки — совсем другое дело. Есть огромные желтые зверюги, вальяжно зевающие под ярким солнцем саванны или крадущиеся в джунглях, мелькая в зелени яркой шкурой, и есть маленькие комочки меха, умеющие спать на горячих батареях и пролезать через кошачью дверцу. А между ними что? Да ничего. Два центнера, способные в прыжке завалить антилопу, — и пара килограммов довольного урчания, вот и все разновидности кошачьих.

И ни разу археологи не находили никакого промежуточного звена — ни пилтдаунского кота, ни недостающей рыси. Да, есть еще лесной кот, но он мало чем отличается от обычного полосатого мурзика, который получил кирпичом по голове и очень разозлился. Надо смотреть правде в глаза: кошки просто появились, и всё. Только что их не было — и вот они уже есть, и египтяне обожествляют их, мумифицируют их, строят для них гробницы. И то: не хоронить же, в самом деле, фараону своего любимого кота в саду за сараем, ковыряя землю лопаткой, когда двадцать тысяч рабов и множество деревянных катков простаивают без дела.

Ученые, примкнувшие к Движению в защиту настоящих котов, полагают, что после экспериментов Шрёдингера (см. далее) вопрос о происхождении кошек полностью потерял всякий смысл. Дело в том, что некоторые коты способны совершенно безболезненно преодолевать время и пространство, а потому единственное время и место, откуда кошки могут вести свой род, — это здесь и сейчас.