Аркадий Васильев - Понедельник - день тяжелый. Вопросов больше нет [Авторский сборник]

— У нас отбельную новую пустили. Володя Карасев в ней теперь мастером. Диплом недавно получил.

— А как Женя Раева? Выросла или все такой же недомерок?

— Не узнаешь. Красивая стала. Видная.

— А где Димка Коротков? Все там?

— Важный стал. «Запорожца» купил. Смех, право. Хотел отца прокатить, а он еще больше растолстел. Димка говорит: «Поедем, папа, я тебя к тете Варе отвезу». А он ему: «Спасибо, Димочка. Влезть-то я как-нибудь влезу, а обратно ты меня из своей жестянки будешь ложкой вычерпывать, как холодец».

— Так и не поехал?

— Поехал. Ничего, вылез… У Лютовых бабушку наградили… Жила себе, жила, никто не знал, а она, оказывается, героиня. В гражданскую войну…

— Ай да бабушка! А где Леночка Шапошникова?

— В отпуске,

— Где?

— В Крыму где-то.

— Когда вернется?

— Не знаю… Можно позвонить. У них теперь телефон.

— Я просто так… А ты номер знаешь?

— Записан. Хочешь, я спущусь вниз и позвоню…

— Не надо… Сходи…

Когда я возвратилась, он стоял на столе и вытирал с люстры пыль.

Как он обрадовался, что Леночка уже вернулась из Крыма и сейчас придет!

— Ты молодец, мама. Ты у меня просто гений!

Я понимала, что дело не в Леночке, он хочет от нее узнать про Надю.

— Давай, мама, скорее. Сейчас Леночка придет! Леночка.

Леночка пришла очень скоро. Николай посмотрел на нее и засмеялся. Она даже обиделась.

— Это ты?

— Ну, я.

— Леночка?

— Я, я…

— Нет, это не ты! Это кинозвезда из Голливуда…

На Леночке была юбка колоколом, с крупными поперечными полосами: оранжевая, синяя, красная. Туфли на гвоздиках, кофточка белоснежная. А прическа! Как только девчонки их делают? Руки, лицо загорелые — бронзовые.

— Нет, это не ты! Ты же красавица стала, Ленка.

Она засмеялась, не зубы — жемчуг.

— Говорят… И ты ничего себе парень!

— Нет, нет… Мама, кого это ты впустила?

А глаза у Коли грустные, и Леночка, чудесная девочка, заметила, но виду не подала.

— Вырос! Совсем дылда! Невежа! Даже здравствуй не сказал. Мог бы и поцеловать!..

— Да я с удовольствием.

— То-то же… Учти, только сегодня разрешаю. Завтра не позволю. Обрадовался, леший. Пусти… Я сейчас Лешу Телегина встретила.

— Что ты! Сказала ему?

— Придет. Немедленно. Забегу, говорит, к Димке, мы на его драндулете в гастроном смотаемся и прикатим.

Тут мое сердце хозяйки не выдержало:

— Это совсем уже не к чему. У нас у самих все найдется.

— А мы смешаем, тетя Катя, ваше с нашим, и будет больше…

Только за стол сели, только Леша Телегин, тамада, начал тост произносить, открылась дверь и вошел народный артист Советского Союза Андрей Александрович. Он под нами живет.

— Милый Коленька! Я не ошибся. Слышу, у вас веселье. Ну, думаю, не иначе, как ты домой пришел. Нет, нет… Не могу, нет времени… Ах, какой тут цветник… Годков бы десять сбросить…

Леночка, она на язычок острая, тут же внесла поправку:

— Десять мало, Андрей Александрович…

А потом все выпорхнули, и я осталась одна. Ну и наплакалась же я…

Я не знаю до сих пор, как Коля меня нашел. На часовом заводе я взяла расчет. Я же понимала, если я там останусь, мы с ним обязательно встретимся. А я очень боялась встречи.

Мне повезло. Я сменяла комнату за неделю. Я не верила, что можно так быстро. Теперь, оказывается, это гораздо проще. Особенно если меняешь хорошую комнату в старых границах, где-нибудь на Садовой или на Арбате, а получаешь в Новых Кузьминках или в Новоховрине. За мою двенадцатиметровую солнечную комнатку на Ленинградском проспекте мне с удовольствием отдали шестнадцатиметровую в Новых Кузьминках.

Дом новый, здесь старых нет, но не такой, в каком я жила — там было девять этажей, а тут четыре. Там был лифт, а здесь пешком. И ванна совмещенная. Но зато здесь плита на кухне электрическая…

У меня чудесные соседи. Они живут в двух комнатах, а я в третьей. Они строители. Она маляр, а он паркетчик. Но главное не в этом — они прекрасные люди, очень любят друг друга и свою дочку Ирочку.

Соседку зовут по-старинному, хотя ей нет тридцати, теперь так редко называют — Олимпиада. Он ее зовет Липа, Лапушка, а когда немножко выпьет — Лампадочка. А она его, когда он выпьет, величает полностью — Владимир Николаевич, а если он ее рассердит, то совсем официально — гражданин Яблоков. Если и это не помогает, берет за руку и, как ребенку, шепчет: «Иди спать, Володечка!»

У меня нет ни радио, ни телевизора, а у них есть. Они в первый же вечер затащили меня к себе.