Аркадий Васильев - Понедельник - день тяжелый. Вопросов больше нет [Авторский сборник]

Учтя все это, пришлось отказаться от соблазнов и рассказать про Анну Тимофеевну без всякой выдумки, по-справедливому. Да и зачем сочинять, если у Анны Тимофеевны отличный, нежный, заботливый муж и он ее очень любит. А какие прелестные дети у Анны Тимофеевны! Дочке восемь лет, вся в маму, с серо-зелеными глазами, воспитанная, в этом году пошла в первый класс, приносит одни пятерки и отстает по физкультуре — не может кувыркаться через голову. Сынку одиннадцатый год. Он в папу, кареглазый, только губы мамины, пухлые, немножко ленивые. У сынка с физкультурой все в порядке — он и прыгает и кувыркается на «отлично», зато с арифметикой…

Впрочем, сейчас каникулы, и не будем вспоминать о мелких недоразумениях.

Супруг Анны Тимофеевны окончил библиотечный институт, но работает не по прямой специальности — инспектором отдела народного образования. Сейчас он в Москве, на всероссийском совещании. Вот почему Марья Антоновна сказала: «Мужа нет, вот и форсишь!»

Из этой формулировки можно сделать вывод, что Марья Антоновна информирована обо всем, что происходит в семье Соловьевых. Только одного она не знает, несмотря на всю свою проницательность: у Анны Тимофеевны, при всем ее сияющем, нарядном виде, крайне туго с деньгами. Кроме собственной семьи у нее еще две сестренки — им надо помогать, есть племянница от погибшего на фронте брата — ей тоже надо помогать, а у мужа живы родители — о них тоже надо заботиться.

Зато об этом обстоятельстве — о полном отсутствии у Анны Тимофеевны каких-либо накоплений — отлично знали Юрий Андреевич Христофоров и Кузьма Егорович Стряпков. И, как мы увидим в дальнейшем, они это учли.

Пока мы знакомились с Соловьевой, в вышестоящей инстанции о ней шел разговор. Разговор не официальный и не окончательный, но серьезный. Про такие беседы иногда говорят: «Мы этот вопрос где надо провентилировали». Что это означает, понятно не всем и не всегда, но все и всегда делают вид, что все понятно.

«Вентилирование» подходило к концу. Солидный товарищ, поглядывая на часы, говорил другому, менее солидному:

— Ты понимаешь, какое дело, все бы хорошо, но уж очень она, как бы сказать, женственна. Нет у нее этакой мужской напористости. Глаза словно у девочки, и все улыбается.

— Это пройдет… Я с ней поговорю.

— Боюсь, не справится. Бушуев — тот был орел. А эта, боюсь…

— Вам виднее. Вполне возможно, и не справится.

— А с другой стороны, посмотреть — человек она грамотный, честный, а там это качество ой как надо. А опыт что…

— Опыт придет.

— А если посмотреть еще — не справится. Молода!

— Я поговорю с ней. Хотя, конечно, молода.

— А все-таки она женщина. А у нас в Краюхе женщин на руководящей работе не так-то уж много. Мне об этом сам Сергей Павлович говорил.

— Да, это верно. Сергей Павлович прав. Женщин надо…

Более солидный еще раз посмотрел на часы и решительно встал.

— Ну, мы этого вопроса сегодня не решим. Ты куда?

— Домой.

— Поехали?

— С удовольствием.

Как только машина тронулась, менее солидный вспомнил про Соловьеву, но, не желая посвящать шофера в государственные дела, сказал, не называя фамилии:

— Я думаю, она справится.

Солидный, помолчав, ответил:

— Подумаем. Посоветуемся.

Анна Тимофеевна в это время сорвала еще один листок, снова сделала «чок» и улыбнулась.

Если бы менее солидный товарищ вместо: «Я думаю, она справится» — употребил более осторожную формулировку: «Я думаю — справится», важный государственный вопрос, который «вентилировался» в краюхинских верхах, был бы законспирирован полностью. Но личное местоимение третьего лица единственного числа было произнесено, и водителю все стало ясно.

Сначала, понятно, завезли домой солидного. Он, вылезая из машины, сказал шоферу:

— Подвези, Федя, товарища до хаты.

И пообещал еще раз:

— Подумаем, посоветуемся.

Отъехав, Федя весело сказал менее солидному:

— Конечно, справится!

— Вы о ком?

— Об Анне Тимофеевне.

— С чего вы взяли?

— Все говорят: от нас, от шоферов, ничего не скроешь. Мы все знаем. А вы правду сказали — она справится. Толковая женщина, честная. А на этом месте это ох как надо.

Менее солидного слегка передернуло. Затем пришло успокоение: «А может, и лучше. Глас народа — глас божий!»

А Федя продолжал характеристику Анны Тимофеевны:

— Умная. Обходительная. Вот увидите, как она дела потянет. Она из этого болота чертей повытаскивает…